Зодчие

- Было время, - с силой продолжал он, - московские князья держали татарским ханам стремя, руку целовали нечестивым ворогам. Прошло то время! Ныне сам я царь, и должна Русь вспомнить иное: походы Олеговы, великие битвы Святослава! Сильна наша держава, и приспел час порвать последние цепи!.. Возьмем под свою власть вероломную Казань, неизменную рушительницу договоров, и откроются нам неизмеримые пути на восход солнца. Там, за Каменным поясом135, живут народы дивии136, воинскому искусству не обученные. Тяготеют те народы к нам, хотят приклониться под нашу сильную руку, и в том не раз послов к нам засылали. Но тех послов Казань, словно сказочный Змей Горыныч, перехватывает, не дает пути в Москву... Торг весь за себя забрали казанцы: с персидцами, с бухарцами, с индийской землей, с Катаем137. Сколько они барышу берут на индийских товарах, на персидских коврах, на кавказском оружии, на катайской бумаге!.. Эти барыши и нашей царской казне, нашим гостям, нашим боярам-дворянам сгодились бы!

Бояре заулыбались, одобрительно закивали бородами: такой разговор был им по душе.

- Нет сейчас у русских людей ворогов хуже и лютее казанцев, и надобно с ними покончить! Сколько трудов потратила на них Русь! Походы, войны, осады... Жертвы бесчисленные - все по-пустому! Аки вампир кровавый, высасывает из нас Казань кровь и силы... Давно ли я, Иван, царствую - и уже третий поход приходится затевать... третий поход за четыре года!.. Велик нам подвиг предстоит, бояре, и коли справимся, процветет русское государство и пойдет в богатырский рост. С востока переведем взоры на запад - к исконным вотчинам, что отхватили у нас жадные немцы и свей138. То вижу внутренними очами, в том готов страшную клятву дать!..

Царь закончил с необыкновенной силой убеждения. Он замолчал, и горящие глаза его впивались в лица советников: ясна ли для них великая важность того, что им замышлено?

Большинство членов Думы поняли необходимость последнего, решающего похода, а несогласные не решились выразить сомнения.

Раздались громкие возгласы:

- Кончим дело!

- Не попятимся, государь!

- Святую истину сказал ты, Иван Васильевич!

- Хватит татарам озоровать!

- Наши люди, на мухамеданов работая, всю силушку повымотали!..

Царь поднял руку, призывая к молчанию:

- Согласье принимаю. Токмо глядите, бояре, пускай нелицемерно будет ваше слово: великие трудности предстоят!

- Не покривим душой, государь!

- Пускай же весь свет знает, что Москва за правду постоит до последнего! - Царь встал с трона, выпрямился.

По чину думного сиденья поднялись и бояре.

- Кто поведет рать в поход? - приложив губы к уху Ивана, спросил Алексей Адашев.

- Кто? - удивился царь, тряхнув подстриженными в скобку волосами. - Я и поведу.

Этот быстрый обмен словами не ускользнул от слуха советников. Намерение царя вызвало смущение. Бояре полагали, что государь не захочет снова подвергнуть себя опасностям и тяготам бранной жизни.

Иван обвел глазами членов Думы. Только Макарий, Сильвестр, Курбский, Адашев и еще два-три боярина из молодых смотрели сочувственно, в глазах остальных он читал несогласие.

Князь Никита Ростовский сказал:

- Не прими за обиду и поношение, государь: лучше б тебе на Москве остаться! А вдруг, как и прежде бывало, крымчаки с казанцами сговорятся, и когда ты войско на Казань поведешь, крымская орда на Москву нагрянет? Кто же тогда, окромя тебя, стольный город защитит? А на Казань рать вести - мы твои слуги. Кому укажешь - тот и воевода.

Царь задумался. Довод Ростовского был серьезен: опасно оставлять Москву на попечение бояр. Но еще опаснее посылать рать на Казань с одними воеводами, которые без царского глаза обязательно перессорятся и погубят дело.

Ведь случилось же в правление отца его, Василия Ивановича139: князья Иван Бельский и Михайло Глинский, оба знаменитого рода, после успешных боев с противником подошли к Казани. Городские ворота были открыты, и казанские воины разбежались. Но Бельский и Глинский проспорили три часа, кому из них первому войти в город, и потеряли удобный случай взять Казань. Да и прошлый поход оттянулся на месяцы из-за воеводских раздоров...

После обсуждения решили: войска в поход поведет царь, а Москву, если случится надобность, станут защищать воеводы.

- Нынче в поход! - воскликнул царь. - В безмятежном житии не суждено нам проводить время. И пусть будет что будет!

Думный дьяк записал: "Государь указал, и бояре приговорили идти походом на непокорную Казань".

Сам царь вышел на Красное крыльцо объявить народу решение Думы; за ним показались митрополит и бояре. Иван Васильевич оглядел площадь. Море людских голов зашевелилось. Многие поднимались на цыпочках, чтобы увидеть государя; другие крестились на царя, как на икону; третьи высоко подбрасывали шапки, пугая ворон, примостившихся на крестах церквей.

Буря приветственных возгласов встретила слова царя о том, что поход на Казань решен.

Снова полетели в воздух шапки, люди обнимались и целовались с радостными слезами; ни у кого не было сомнения в том, что дело кончится удачей, раз пришла в движение великая народная сила.