Зодчие Москвы XV - XIX вв.

Модерну, как и эклектике, чуждо стремление к единообразию. Индивидуализация, неповторимое, новое — художественная норма стиля, ставившего целью сделать искусство доступным всем, а всю среду обитания человека — искусством, добиться слияния искусства и жизни. Модерну присуща внутренняя противоречивость. Программа его основывается на взаимоисключающих лозунгах: сторонники модерна, будучи приверженцами уникального, стремятся сделать искусство массовым; будучи апологетами современности, они бегут от ее проблем и трагедий в мир экзотики, в прошлое. Все эти противоречия определяются одним, исходным и программным — верой в жизнестроительную, преображающую миссию искусства. Сторонники модерна верят, что искусство может преобразовать социальную структуру мира и что путь этого преобразования — духовное преображение отдельной личности. В связи с этим внимание художников переключается на виды и жанры художественного творчества, максимально связанные с жизнью и бытом, с возможностью ежедневно и ежечасно, а не от случая к случаю воздействовать на душу человека. К таким искусствам, естественно, в первую очередь относятся архитектура и прикладные искусства.

Генетически модерн связан с эклектикой. Это находит отражение в некоторых особенностях его системы: во-первых, — в многообразии форм, точнее в отрицании обязательности их единообразия; во-вторых, — в ориентации на наследие средневековья. Но модерн опирается не только на иные образцы, скажем, в том же древнерусском наследии, но главное — иначе осмысляет и обновляет их. Для сторонников модерна точность воссоздания форм прототипа не является главным.

Среди талантливых мастеров, а ими изобилует конец XIX — начало XX века, особое внимание привлекает Ф. О. Шехтель — крупнейший зодчий этого периода не только Москвы, но и России в целом. Когда в 1880 — 1890-е годы в среде русских архитекторов вновь вспыхнул интерес к готике, Шехтель оказался в числе ее наиболее рьяных приверженцев. Путь к модерну через готику — путь внутренней трансформации и перерождения эклектики в модерн. Этим путем к модерну в России шли именно зодчие.

Приемы и принципы архитектурной системы модерна отрабатываются Шехтелем и другими зодчими в «готических» постройках. Последние два десятилетия прошлого века являются в этом отношении переходными — новые принципы облекаются во многом в привычные еще формы, хотя их композиция и образ, создаваемые благодаря применению новых приемов, сильно отличаются от традиционных.

Но был и иной путь к модерну — трансформация форм первоисточника, или его стилизация. По этому пути непривычной трактовки исторического прототипа идут к модерну художники В. М. Васнецов, Е. Д. Поленова, К. А. Коровин, А. Н. Головин, С. В. Малютин, М. В. Якунчикова, стилизующие образцы древнерусского и народного зодчества. Существо их исканий — в романтическом преобразовании образца во имя достижения эмоциональности образа, настроения, лирической одухотворенности. Во имя этого художники как бы взрывают характерную для второй половины прошлого столетия академическую правильность и археологическую бесстрастность воспроизведения форм древнерусского зодчества.

По мере того как растет профессиональное мастерство и отрабатываются навыки использования "новых приемов готических", в сооружениях Шехтеля и его современников все определеннее обнаруживается отход от пышной изукрашенности зданий второй половины XIX века к новой образности, воздействующей не столько своей повествовательностыо, ассоциативностью правдивого воссоздания форм прототипа, сколько способностью дарить эстетическое наслаждение, рождать возвышенные чувства. Этой цели зодчий подчиняет те возможности, какие таятся в новых материалах и конструкциях. Для Шехтеля, как и для всех сторонников модерна, техника рассматривалась как средство создания прекрасной среды. Отношение к технике как формообразующему фактору чуждо модерну. Его представители никогда не связывают мечты о переустройстве мира с техникой и производством. Это различие и образует водораздел, отделяющий модерн от нового стилевого феномена, зародившегося в 1910-е годы, но достигшего зрелости в советской архитектуре 1920-х годов.

К. ТОН

(1794–1881)