Зодчие Москвы XX век. Книга 2

Постановление «О Генеральном плане реконструкции Москвы» было принято в июле 1935 г., Дом СТО был освобожден от лесов в декабре. Для планировщиков он был уже данностью. Точно так же в качестве условий задачи вошли в план и другие построенные Лангманом здания, расположенные на самых ответственных участках города: Наркомвнудел, жилой комплекс с универмагом на улице Дзержинского и стадион «Динамо». И Лангман таким образом, хотя и не значился в списке авторов нового генплана, фактически повлиял на многие его позиции.

Проектируя административные здания, Лангман, как никто, владел репрезентативностью. Изящным конструктивистским офисам недоставало монументальности, время требовало величественных, ассоциативно-вечных форм, и Лангман умел соответствовать этому стремлению, не поступаясь строгостью, функциональностью, логикой. На пути от конструктивизма к освоению наследия, пройденном нашей архитектурой, его дома были ровно посредине и, быть может, самим появлением своим обозначили некий хронологический и вкусовой рубеж.

В этой связи стоит сказать о Лангмане и конструктивизме, употребляя этот термин в его нынешнем, объединяющем, а не в современном 1920—1930-м гг., групповом значении. Среди первых московских работ Лангмана следует отметить такой типичный конструктивистский объект, как дом Госторга на Мясницкой улице, 47 (1925 г., архитекторы Б. М. Великовский, А. Я. Лангман, М. О. Барщ, Г. Г. Вегман, М. В. Гакен). Близки к конструктивизму и его жилые дома. И все же ортодоксальным конструктивистом его не назовешь.

На долю архитекторов-новаторов, таких, как Мельников, Леонидов, Гинзбург, Веснины, выпала нелегкая задача утверждения стиля в его крайних проявлениях. Каждый их проект и каждое выступление резко полемичны. Однако профессия в целом не может жить только крайними мнениями, особенно такая профессия, как архитектура. Манифест конструктивистов и их практика — разные вещи. И когда мы присматриваемся к практике, то замечаем рядом с мастерами — «генераторами стиля» других, усваивающих этот стиль, причем на уровне не декоративном, а смысловом. Они перенимали не только формальные признаки, но и объективно ценное содержание. Более того, они брали лучшие стороны новаций. Здоровый консерватизм (в большинстве своем то были архитекторы с дореволюционным стажем) удерживал их от слепого следования моде. Они просто могли работать в любом стиле, их этому учили специально, и конструктивизм не составил исключения. В числе архитекторов- традиционалистов, отдавших дань конструктивизму, мы видим А. В. Щусева, И. В. Жолтовского, И. А. Фомина, Г. П. Гольца. Видим и А. Я. Лангмана.

Профессионально разносторонний архитектор, он добивался высокой представительности в облике административных зданий, проектировал удобные жилые дома, а в малоэтажном строительстве использовал традиционные формы, строил дома отдыха и дачи под Москвой, в Сочи, в Гагре.

Жилые дома, построенные Лангманом, очень разнообразны. Дом на улице Мархлевского, 9 (1923 г.),—маленький, трехэтажный, на несколько квартир, почти особняк, характерен удачным сочетанием конструктивистской рафинированности объема и отзвуков модерна в деталях. Два круглых эркера увенчаны профилями, на боковом фасаде — круглое окно, один из излюбленных мотивов архитектора.

Свободно спланированный участок дома в Большом Комсомольском переулке, 5 (1935 г., архитекторы А. Лангман, Л. Чериковер, Н. Арбузников), объединил семиэтажный жилой дом и трехэтажный общественный корпус, выведенный к красной линии. Жилой комплекс, или, как называли его в журналах, «жилой комбинат», имел трех-четырехкомнатные квартиры, каждая с горячей водой, ванной, газовой кухней, что для Москвы того времени было, пожалуй, роскошью. В общественном корпусе располагались фабрика-кухня, столовая, клубные комнаты, парикмахерская, ясли, детский сад, гостиница.