Зодчий

— Благоденствия вам! Вот соскучился, решил проведать. Нам, старикам, следует держаться друг друга, быть друг другу опорой, — начал устад Кавам, и голос его прозвучал на редкость добродушно, и не было слышно в нем обычного спесивого высокомерия. Теперь он казался совсем другим — искренним, добрым. А слова его о том, что «нам, старикам, следует держаться друг друга, быть друг другу опорой», означали, как догадался Наджмеддин Бухари, что Кавам намекает на то, что не следует, мол, особенно уповать на поддержку государя и царевичей. Пришло время, когда человек отдыхает душой лишь в окружении друзей, товарищей по ремеслу. С приближением смерти старые друзья становятся особенно дороги, а что толку от вельмож, ведь они-то не станут близкими в тяжкие твои дни.

Вот совсем недавно скончался их сверстник каллиграф Абдураззак Машхади, и это была большая и горестная утрата для них обоих.

Кавам раскрыл ладони для молитвы: «Ступила нога, да не ступит горе!»

— Благоденствия вам!

— Все ли здоровы в вашем доме?

— Благодарение богу.

Ученики поднялись и начали накрывать на стол. Заврак бегом бросился во внутренний двор, где Масума-бека уже раскладывала сладости на огромном подносе.

И до Бадии дошла весть о прибытии гостя. Но только одна она во всем доме не утратила обычного спокойствия и, живая по натуре, даже двигалась как-то особенно неторопливо. Услыхав ржание лошадей, она направилась в конюшню, бросив на ходу Зульфикару:

— Один пожаловал?

— Да, один.

В конюшне Бадия сразу подошла к коню брата по кличке «Зеленый голубь», благородный конь не выносил присутствия других лошадей рядом с собой, и поэтому Бадия, отвязав поводья, отвела его в дальний угол и привязала его там.

— Я ведь и сам мог это сделать, госпожа, — сказал Зульфикар.

— Ну что вы, я ведь оберегаю вас, уважаемый Шаши, — она нежно потрепала ладонью холку коня. — Вы нужны моему отцу. Отец считает вас самым способным своим учеником.

Бадия улыбнулась. А Зульфикар так и не понял, шутит ли она или говорит всерьез. Но так или иначе улыбка эта была прекрасна. Зульфикар смутился.

— Я хотел сказать, что такие дела можно…

— А я хотела сказать, что Зеленый голубь признает только меня и брата. Не вздумайте приближаться к нему, — чего доброго, покалечит. Вы посмотрите, он ведь и на коня-то не похож.

Бадия снова погладила Зеленого голубя по холке и подошла к Зульфикару. И снова улыбалась, пристально глядя на него.

— Ступайте прислуживайте гостю. — И, быстро повернувшись, она вышла из конюшни.

Зульфикар лишь успел увидеть взметнувшиеся косы, спадающие до колен. А вдруг устад Кавам приехал говорить о свадьбе? Конечно, никакой свадьбы быть не может, пока брат Бадии не вернется из похода, но почему бы им и не побеседовать об этом.

Зульфикару стало не по себе. Неужели Бадия станет женой этого надутого Худододбека? Неужели лучший виноград достанется собаке? Ничего не поделаешь, деньги, богатство, всеобщий почет… Чего с ними только не достигнешь! Эй, бухарец, зря ты предавался радужным надеждам! Эти взгляды, улыбки, эти бесценные сладкие мгновения встреч — все это так, пустяки! Все это не для тебя. Всем этим завладеет губастый Худододбек, у которого и дела-то только что азартная игра да бой козлов. И этой красоте суждено исчезнуть в его объятиях.

Неужто так и будет? Все в этом мире шиворот-навыворот. И эта властная, умная, ловкая и проворная Бадия Станет женой Худододбека? Все на свете изменить можно, говаривал зодчий, только нельзя изменить нрав человека. И эта свободная белая голубка, радостно порхающая в небе, будет томиться в клетке Худододбека?

Зульфикар в раздумье постоял еще немного и побрел к товарищам. Они уже подали на стол сласти и еду и удалились в свои комнаты, боясь помешать беседе стариков.

— Вот что я хочу вам сказать, — начал Кавам, — Мавляна Джафар Табризи и Ходжа Юсуф Андугани высказали пожелание выехать вместе с семьями к подножию Кухисиёха рвать тюльпаны и ревень. Там, дорогой мой, мы и отпразднуем навруз, тем более что сейчас все мы пребываем в отменном настроении духа. Только они просят, чтобы вы были, так сказать, главой этого увеселения. Ведь праздник совпал с лучшими осенними днями, и это тоже большая радость. Если вы согласитесь, то мы вместе с семьями на арбах отправимся в долину Кухисиёха. Ну, каково ваше мнение на сей счет?

— Если вы предлагаете такую прогулку, мы с удовольствием примем в пей участие, — улыбнулся в ответ зодчий. — Наши желания совпадают полностью.

— Однажды, — сказал устад Кавам, любивший начинать разговор издалека, — мудрого Пифагора какой-то святой привел в ткацкую мастерскую. И Пифагор там услышал некую мелодию. Это пела крученая нитка. И уже после Пифагор услышал в степи другую мелодию, это пели кости давно умершей черепахи. Повсюду он слышал мелодии и создавал свою музыку. И музыка его вдыхала жизнь в человеческую душу и тело. Так вот, Ходжа Юсуф Андугани тоже хочет вдохнуть в наши души жизнь…

— Мудрые слова, — подхватил зодчий.

Ох и любил устад Кавам, когда восхищались его «мудростью».