Зоя Космодемьянская

С помощью редакции Петр Александрович добился разрешения познакомиться с секретными документами воинской части, которая занималась в Москве подготовкой и переброской через линию фронта разведывательных, истребительных, диверсионных групп. Нашел в списках несколько Татьян, не вернувшихся с заданий, взял фотографии. Может быть, одна из этих девушек и погибла в Петрищеве? Но все они вроде бы старше…

Для того чтобы не осталось никаких сомнений, требовалось вскрыть захоронение. Это было необходимо. Даже если девушка не будет опознана по снимкам, можно сфотографировать казненную, поместить фото в газете, которая разойдется по всей стране. Кто-нибудь да откликнется.

24 января были собраны местные жители. С их помощью разыскали среди кустов занесенную снегом могилу. Несколько человек взялись за ломы и лопаты. Словно бы окаменевшие комья поддавались с трудом.

То, что увидели — потрясло всех. В тонкую шею юной девушки врезалась веревка. Разметались густые темные волосы. Лицо красивое, не искаженное предсмертной гримасой. Промерзшее тело, прикрытое изодранной кофтой, изувечено чем-то острым. Очищенная от земляного крошева, от снега, девушка казалась вырубленной из хрупкого льда. Вот такой, хрустально-чистой, почти прозрачной, осталась она в памяти Лядова. Года через полтора Петр Александрович запишет в дневнике, что ему довелось видеть разные портреты казненной героини. Одни художники добились близкого сходства с оригиналом, другие за сходством не гнались, а старались постичь и выразить на полотне внутреннюю сущность партизанки, ее порыв, ее идею. И эти к другие портреты хороши, пока на них смотришь. Но стоило закрыть глаза — и девушка представлялась ему именно такой, какой видел в первый и последний раз, на снегу у разрытой могилы.

А опознанию вскрытие не помогло. Ни на одну из Татьян, заброшенных в тыл врага, девушка не была похожа. Корреспонденты решили: какое бы имя ни носила казненная, факт остается фактом — она совершила подвиг, и об этом подвиге должен знать народ. Надо, не теряя времени, браться за перо.

27 января 1942 года сразу в двух газетах, в «Правде» и в «Комсомольской правде» появились очерки о партизанке — Петра Лидова и Сергея Любимова. С фотографиями Сергея Струнникова.

Очерк Лидова «Таня» написан был просто, с тем сдержанным скрытым волнением, которое обязательно вызывает ответное чувство. Очерк перепечатали многие республиканские, областные, городские газеты и, конечно, военные. Его передавали по радио, размножили отдельной листовкой. В редакцию хлынул поток писем. Читатели делились своими мыслями и переживаниями, просили Лидова продолжать поиск. Даже давали советы, как лучше искать. Петр Александрович, просматривая почту, надеялся: кто-нибудь назовет имя юной героини. Но в письмах его не было.

И все-таки оно прозвучало!

В Тимирязевский райком комсомола города Москвы пришел взволнованный паренек, назвавшийся Шурой Космодемьянским. Он утверждал, что на снимке его сестра — Зоя! Но о ней почему-то написано, как о Тане. И вообще, известны ли какие-нибудь подробности? В райкоме сказали, что они знают только то, о чем напечатано в газете. Но постараются выяснить.

На другой день в «Комсомольскую правду» явилась целая делегация, человек пять. Они сообщили, что девушка на снегу, с петлей на шее, их одноклассница из 201-й школы — Зоя Космодемьянская. Ее узнали многие, в том числе учительница Вера Сергеевна Новоселова. Мама Зои тоже работает в школе, но ей пока не показывают газету. Вдруг какая-нибудь ошибка?!

Нет, ошибки не было. Сергей Любимов тотчас связался с Петром Лидовым. А тяжелую миссию — сообщить матери о гибели Зои, приняли на себя работники райкома комсомола и Тимирязевского роно.

Чтобы официально подтвердить факт казни и фамилию казненной, была создана специальная комиссия, выехавшая в Петрищево. Вот документ, который был составлен после проверки всех известных к тому времени фактов: