Зоя Космодемьянская

Отряд, уменьшившийся еще на двух человек, отдыхал. Ночью из разведки не вернулись Клава Милорадова и Лида Булгина. Минули все сроки, а их нет, и теперь уж не осталось надежды на то, что они появятся. Зоя только и думала о своей милой доброй подруге. Что с Клавой? Где она? Успокаивало одно: бойцы, ходившие в разведку в соседние деревни, не слышали никакой пальбы. Может, Клава и Лида во тьме сбились с пути, не смогли разыскать лагерь и теперь скрываются где-нибудь или идут к фронту?

Вера Волошина тоже поглядывала на елки, на медленно оседавшие снежинки. Полные губы ее растягивала грустная улыбка.

— Ты что? — спросила Зоя.

— Так… Стихи вспомнила.

— А ты вслух.

— Ладно, — кивнула Вера и начала негромко:

В лесу осеннем тишина,
Ручей забормотал спросонок,
Ложится желтая листва
На плечи молодых сосенок.
Студеный ветер-озорник
Деревья голые качает.
Последний журавлиный крик
Из поднебесья долетает.
На остывающей земле
Грибы холодные — чернушки
В дупле, под листьями, в норе
Укрылись мелкие зверюшки.
Как долго-долго до тепла,
До ярких солнечных рассветов.
Контраст природа создала,
Чтоб чаще вспоминали лето!

— Это ты сама сочинила, да? — сразу поняла Зоя.

— Почему так думаешь? Слабые очень?

— Нет, читала как-то особенно! И настроение в них такое, наше…

— Я не сейчас, еще прошлой осенью написала. В лесу. До заморозков, до последней возможности за грибами ходила. Или гуляла просто.

— А будто вчера или даже сегодня, — Зоя подвинулась к Вере, дохнула на свои красные замерзшие руки. — Мне по ночам, когда согреюсь, теплые дни снятся. Словно мы с мамой на пригорке под солнцем среди цветов. И земляникой пахнет.

— Я тоже такое время очень люблю, — сказала Вера.

— Ой, что ты! Как радужная добрая сказка! Мы ведь тут столько холода приняли, столько бесконечных и мрачных ночей пережили! Я даже представить не могу: неужели когда-нибудь засияет солнце и все оживет в этом мертвом лесу?

— Обязательно, — кивнула Вера. — Вот осень прошла, и зимняя стужа, какой бы долгой она ни была, тоже пройдет. Закон природы: все, что имеет начало, обязательно имеет конец. Я это частенько повторяю, когда очень худо бывает, когда терпеть невмоготу.

— А я в такие минуты вспоминаю, как сюда, в отряд наш просилась. Об одном тогда думала — как с пользой отдать свою жизнь. Пойду, мол, на врагов с гранатой! Или встану навстречу танку, крикну что-нибудь такое…

— А танк тебя — в лепешку — и дальше своей дорогой…

— То-то и оно, не представляла, как на самом-то деле. Тащишься с мешком, мокнешь, мерзнешь, голодаешь — и никакого тебе героизма!

— Выдержка и упорство, — сказала Волошина.

— Да, для нас это, наверно, самое главное. И желание — своими руками врагов бить. Чтобы ощущать.

— Мы и так пользу приносим.

— Я понимаю, Вера. Но хочется видеть и знать, сколько же гитлеровцев я уничтожила. Мы уничтожили! — поправилась она.

— А я все больше убеждаюсь, что война — прежде всего тяжелейшая работа. Потом уж все остальное. Прежде чем заложить мину на шоссе, надо ее донести, надо место разведать, надо ползти ночью, по мокрому, натыкаясь на кусты…

— То самое, что вроде бы само собой разумеется.

— Но к этому, как правило, меньше готовятся, чем к стрельбе, к бою. Больше о возвышенном думают. А на практике-то сочетаются и возвышенное, и самое обычное, будничное. Просто труд во имя большой цели.

— Во имя нашей страны?

— Да, — сказала Вера. — Чтоб весной, когда почки распустятся, когда ландыши зацветут и яркие бабочки замелькают, чтобы к этому времени в лесу и духа вражеского не осталось. Чтобы мы здесь были. Ты со своей мамой. Ну а если уж нам не доведется, то пусть другие. Но чтобы обязательно наши.

НОЧНЫЕ ПОЖАРЫ

Борис Крайнов имел твердое правило: никого из девушек, кроме Веры Волошиной, на самые рискованные задания не посылать. У них свои обязанности: разведка, дозор, боевое охранение, разбрасывание «колючек». Тоже рядом со смертью ходили, но все-таки это не огневые стычки. А сегодня придется использовать всех. Иначе ничего не получалось, как ни колдовал командир над картой, над распределением бойцов.

Хоть и лучше чувствовал себя Проворов, хоть и снизилась у него температура, ходить он еще не мог. При нем на всякий случай должны остаться в лагере двое. Возникнет угроза — помогут перебраться в другое место, на запасной сборный пункт.

Значительная часть группы отправится в деревню Якшино. Двое суток наблюдали за этой деревней разведчики. Там, безусловно, расположен вражеский штаб и, судя по обилию легковых автомашин, не меньше, чем штаб дивизии. В Якшино надо устроить пожар поярче, заметней. Если получится, забросать гранатами штабной дом или узел связи — одну из крайних изб, к которой тянулось множество проводов.