Зоя Космодемьянская

По дороге на фронт Шура завернул в Москву: его отпустили на сутки. Он, пока не был дома, подрос, еще больше раздался в плечах: этакий синеглазый, круглощекий великан — Любовь Тимофеевна не могла на него насмотреться. А уехал Шура — и ни на час, ни на минуту не отпускали материнское сердце тоска и тревога. Где он теперь, что с ним? С надеждой и со страхом подходила каждый раз к почтовому ящику. Писем поступало много, со всех концов страны, из воинских частей, из-за границы. Люди сочувствовали, выражали свое восхищение подвигом Зои, клялись рассчитаться за нее с ненавистными гитлеровцами. Конечно, важна была для Любови Тимофеевна такая поддержка, но прежде всего она искала среди писем одно, долгожданное. А находила редко. Шуре, наверное, некогда было писать.

И вот — новая острая боль. Раскрыв 24 октября 1943 года газету, Любовь Тимофеевна увидела пять фотографий, найденных у немецкого офицера, убитого возле Смоленска. Зоя в последние минуты жизни. И палачи, казнившие ее.

Любовь Тимофеевна не выдержала, слегла. И, как знать, может, не поднялась бы после такого потрясения, да еще не имея известий от Шуры, если бы не новое газетное сообщение:

«Действующая армия. 27 октября (по телеграфу). Части энского соединения добивают в ожесточенных боях остатки 197-й немецкой пехотной дивизии, офицеры и солдаты которой в ноябре 1941 года в деревне Петрищево замучили и убили отважную партизанку Зою Космодемьянскую. Опубликованные в «Правде» пять немецких фотоснимков расправы над Зоей вызвали новую волну гнева у наших бойцов и офицеров. Здесь отважно сражается и мстит за сестру брат Зои, комсомолец-танкист, гвардии лейтенант Космодемьянский. В последнем бою экипаж танка КВ под командованием тов. Космодемьянского первым ворвался во вражескую оборону, расстреливая и давя гусеницами гитлеровцев. Майор Г. Вершинин».

Шура был жив, он уничтожал тех фашистов, которые казнили Зою! И Любовь Тимофеевна тоже должна была жить, продолжая дело, за которое погибла ее дочь, которое защищал в великом сражении ее сын!

В феврале 1945 года в полк, в котором служил старший лейтенант Космодемьянский, поступили с Урала новые машины СУ-152 (самоходные артиллерийские установки с мощными стопятидесятидвухмиллиметровыми орудиями). Эти установки, смонтированные на ходовой части танков КВ, называли «тяжелыми дредноутами». Механиком-водителем на свою машину Александр взял усатого немолодого сибиряка Подрезова, бывалого танкиста, который водил броневые машины с середины тридцатых годов, досконально знал технику и охотно, по-отцовски, заботился о быте своих молодых товарищей. В общем, экипаж подобрался умелый, надежный. Во многих боях отличились потом самоходчики. Скажу хотя бы об одном эпизоде, который упоминался в документах, когда Александра Космодемьянского представляли к званию Героя Советского Союза.

350-й гвардейский тяжелый самоходно-артиллерийский полк, входивший в состав 43-й армии, двигался на Кенигсберг. Впереди — довольно широкий канал Ланд-Грабен. Под сильным огнем противника саперы наводили бревенчатый мост. Торопливо, на скорую руку. Мертвые падали в воду, живые продолжали работать. Невыносимо было видеть эту картину. А самоходчики не могли помочь, не видели целей. Надо было переправиться на тот берег.

— Кто пойдет первым? — спросил командир полка.

— Разрешите мне, — шагнул вперед Космодемьянский. И хотя вызвались еще несколько офицеров, начать переправу было приказано Александру. Как-то само собой сложилось мнение, что быть первым — неотъемлемая привилегия брата погибшей героини. Хотя нет ему и двадцати лет, но командир он бывалый, опытный, везучий. Три машины были «выбиты» под ним, горел в танке, несколько раз был ранен, а вот жив, здоров, воюет расчетливо и смело.

Самоходка медленно вползла на мост. Затрещали бревна. Метр, еще метр. Подрезов с ювелирной точностью вел машину по узкой — на ширину гусениц — колее. Важно не дрогнуть под огнем, не «вильнуть» в сторону. Все ближе противоположный берег. Но сваи не выдерживали, мост рухнул. Машина осела кормой в воду.