Зоя Космодемьянская

Сперва она по-хорошему завидовала ребятам. А через несколько дней пригляделась внимательно и была возмущена. И Зоя, и Нина, и почти все их товарищи подолгу задерживаются на месте, выбирая из размокшей после дождя земли каждую картофелину. Раза два-три приходится копнуть гнездо, ведь чем глубже, тем клубни крупнее, лучше. А те трое ковырнут слегка, выберут то, что на поверхности, не утруждая себя, и дальше. А половина картофеля, может быть, даже больше, так и оставалась в земле.

Зоя, конечно, тут же, при всех, заявила ребятам, что это не работа, а одно безобразие. Люди весной возделывали поле с надеждой на богатый урожай, теперь многие из них, наверно, на фронте. И урожай действительно хороший, разве можно губить его?! Это же для Москвы на зиму, для бойцов Красной Армии!

— Чего же ты нам сразу не сказала? — начали возражать ребята. — Мы впервые на картошке.

— Да вы что же, сами не понимаете?!

— Копали как получалось.

— Ну, знаете! — возмущенно пожала плечами Зоя.

Мнения разделились. Одни старшеклассники безусловно поддерживали Зою. Другие говорили, что и вправду надо было бы показать, научить. Некоторые товарищи картошку до сих пор только на столе видели, жареную или в супе.

Поспорили основательно. Ребятам, которые плохо работали, крепко влетело. Но и Зое тоже досталось. Следовало, дескать, сначала поговорить с ребятами, указать на ошибку. А уж если не подействовало бы, тогда шум поднимать.

Зоя и сама засомневалась: может, действительно, зря обидела ребят, может, они не нарочно?.. А с другой стороны — маленькие они, что ли, за ручку их водить, носом тыкать? Смотрели бы, как другие работают!

Очень хотела написать обо всем маме, поделиться своими переживаниями, своими мыслями. Но подумала и решила: у мамы и без того много забот, много волнений. Да и времени нет для длинных рассуждений. За день так намаешься, что вечером только бы до постели добраться. Сил хватало лишь на несколько фраз:

«3. Х-1941 года.

Дорогая моя мамочка! Прости, что долго тебе не писала, все некогда… Норма выработки на 1 день — 100 кг (1 мешок стоит 70 копеек). Вот мы и стараемся выполнить норму. 2/Х я собрала 80 кг. Как ты себя чувствуешь, я все время о тебе думаю и беспокоюсь, сильно скучаю, но уже скоро вернусь, как уберем картошку… Мамочка, прости меня, работа очень грязная и не особенно легкая, я порвала галоши, но ты, пожалуйста, не беспокойся — в обуви я обеспечена и вернусь цела и невредима в Москву.

Недостойная тебя, дорогая мама, но горячо любящая твоя дочь Зоя».

Домой старшеклассники возвратились в середине октября, в очень тяжелые дни, когда стало известно, что гитлеровские войска прорвали фронт и приближаются к столице. Москва быстро пустела. Эвакуировались заводы, институты, государственные учреждения. Прекратились занятия в школах. Толпы людей осаждали на вокзалах поезда. Тысячи и тысячи уходили пешком, с чемоданами в руках и котомками за спиной. Везли свой скарб на тележках, в детских колясках.

Зоя весь день провела в городе по каким-то своим делам. Вернулась сердитая. Ничего не объяснив маме, сказала:

— Я не представляла себе, сколько в Москве крыс! Корабль-то еще не тонет, а они уже бегут, трусы!

— Ну, что ты, Зоя! Вывозят тех, кого нужно: детей, стариков, женщин. Заводы будут лучше работать на востоке, в спокойной обстановке.

— Я не об этом, — резко ответила девушка. — Сама видела: сытые, заносчивые, как буржуи, мужчины расхаживают по перрону, обсуждают, где им будет лучше, в Свердловске или в Ташкенте. А рядом на путях женщины давятся, лезут в теплушки, а вместе с женщинами какие-то смазливые приказчики с усиками. Их бы всех под ружье, в окопы!

— Там же проверяют, наверно, фильтруют…

— Попробуй профильтровать такие толпы… Крысы поганые, — брезгливо поморщилась Зоя. — Ну они ладно. Сегодня артиллерийская спецшкола уехала, которая на Шмитовском проезде. А ведь там наши с Шурой ровесники. В форме ходили, стрелять обучены.

— Через год они станут командирами и будут грамотно воевать, — урезонила Любовь Тимофеевна.

— Я не знаю, что будет через год, а сейчас фашисты под Москвой и идут на Москву. Кто же остановит их? Как можно в такое время бежать из Москвы тем, кто способен носить оружие?!

— Успокойся, Зоя. Ведь есть же командование, которое знает обстановку, руководит.

— Нет, мама, спокойной я быть не могу.

— А где ты была сегодня? — спросила Любовь Тимофеевна, чтобы переменить разговор. — Ты, наверно, голодная?