Зоя (СИ)

Я слезла с печки и ничего больше не видела. Как говорит моя сестра Нина (8 лет), которая осталась сидеть на печке, ее раздели, раздевали ее трое... Осталась она в защитных теплых брюках, в носках и белого цвета кофточке с воротничком. Обыскивали и раздевали, ей вопросов не задавали, а переговаривались между собой и ржали. Потом старший из них (погоны и 2 кубика) скомандовал: "Русь, марш", и она повернулась и пошла со связанными руками... Больше я ничего не знаю, куда их повели. При допросе переводчика не было. С ней не разговаривали, вопросов ей не задавали. При обыске она стояла с опущенной головой, не улыбалась, не плакала, ничего не говорила".

Мать девочки, М.И. Седова добавила к рассказу дочери:

"Привели ее вечером, часов в 7 или 7.30 минут. Немцы, которые жили дома у нас, закричали: "Партизан, партизан"... Держали ее у нас минут 20. Слышно было, как ее били по щекам - раз пять. Она при этом молчала. Куда увели ее, не знаю. Волосы у нее короткие, черные, завитые, красивые, чернобровая, лицо продолговатое, красивая девушка, губы толстенькие, маленькие".

Из дома Седовых пленную партизанку перевели в избу Ворониных, где размещался немецкий штаб. Рассказывает А.П. Воронина (67 лет):

"...Привели ее после Седовых. Я топила печь. Смотрю - ведут. Они мне кричат: "Матка, это русь, это она фу - сожгла дома". Она при этом молчала. Ее посадили возле печки. Привели ее 5 человек, и еще у меня были немцы - 5 человек. Когда ее обыскивали, то меня позвали и сказали: "Вот, мать, чем дома подожжены". Показали ее бутылки, и опять повесили ей на плечи... Мне они приказали лезть на печку, а дочь посадили на кровать.

Начальник стал спрашивать по-русски: "Ты откуда?" Она ответила: "Я из Саратова".

- Куда ты шла?

-На Калугу.

- Где ты фронт перешла? - Весь ответ я не расслышала.

- Прошла я фронт за 3 дня.

- С кем ты была?

- Нас двое было. Вторая попалась в Кубинке.

-Сколько ты домов сожгла?

- Три.

- Где ты что еще делала?

Она сказала, что больше ничего не делала. Ее стали после этого пороть. Пороли ее 4 немца, 4 раза пороли ремнями... Ее спрашивали и пороли, она молчит, ее опять пороли. [В] последнюю порку она вздохнула: "Ох, бросьте пороть, я больше ничего не знаю и больше ничего вам говорить не буду" Когда пороли, то начальник несколько раз выходил из комнаты и брался за голову (переживал). А те, кто порол, ржали во время порки. Всего ей дали больше 200 ремней. Пороли ее голой, а вывели в нижней рубашке. Крови не было...

Держала она себя мужественно, отвечала резко. Привели ее к нам часов в 7 вечера. Была она у нас часа три... При допросе переводчик не присутствовал. Он появился тогда, когда ее вывели. Был он минут 10 и ушел. Когда я у него спросила, что с ней будет, он ответил, что завтра часов в 10 будет виселица. Немцы прибегали (человек 150)., смотрели и смеялись. Куда ее увели, я не знаю. Увели ее от нас часов в 10 вечера..."

Избитую девушку перевели в избу Куликов. Рассказывает П.Я. Кулик (девичья фамилия Петрушина, 33 года):

"Откуда ее вели, я не знаю. В эту ночь у меня на квартире было 20-25 немцев, часов в 10 я вышла на улицу. Ее вели патрули - со связанными руками, в нижней рубашке, босиком и сверху нижней рубашки мужская нижняя рубашка. Мне они сказали: "Матка, поймали партизана".

Ее привели и посадили на скамейку, и она охнула. Губы у нее были черные-черные, испекшиеся и вздутое лицо на лбу. Она попросила пить у моего мужа. Мы спросили: "Можно?" Они сказали: "Нет", и один из них вместо воды поднял к подбородку горящую керосиновую лампу без стекла. Но затем разрешили ее попоить, и она выпила 4 стакана. Посидев полчаса, они ее потащили на улицу. Минут 20 таскали по улице босиком, потом опять привели. Так, босиком ее выводили с 10 часов ночи до 2 часов ночи - по улице, по снегу босиком. Все это делал один немец, ему 19 лет. Потом этот 19-летний улегся спать, и к ней приставили другого. Он был более сознательным, взял у меня подушку и одеяло и уложил ее спать. Немного полежав, она попросила у него по-немецки развязать руки, и он ей руки развязал. Больше ей руки не связывали. Так она уснула. Спала она с 3 часов до 7 часов утра.

Утром я подошла к ней и стала с ней разговаривать.

Я спросила: "Откуда ты?" Ответ - московская.

- "Как тебя зовут?" - промолчала.

- "Где родители?" - промолчала.

- "Для чего тебя прислали?" - "Мне было задание сжечь деревню".

- "А кто был с тобой?" - "Со мной никого не было, я одна".

- "Кто сжег эти дома в эту ночь (а в эту ночь она сожгла три жилых дома, где жили немцы, но они выбежали)?" Она ответила: "Сожгла я".

Она спросила: "А сколько я сожгла?" Я ответила: "Три дома, и в этих дворах сожгла 20 лошадей".

Она спросила, были ли жертвы? Я ответила, что нет. Она сказала, что вам нужно [было] давно уехать из деревни от немцев. При беседе были немцы, но они не знают русский язык.