Зоя. Том первый

Янек внимательно выслушал парня. Выругался за то, что он раньше не сказал про Таисию, а ждал почти месяц.

– Я поражён твоей безответственностью, – говорил Янек, он старался не кричать, чтобы не привлекать внимания матери.

Но Илья сидел, опустив голову, а потом сказал:

– Вот ты же любишь Зою, как поступил бы? Что, при первой возможности побежал бы её сдавать?

Янек призадумался и сказал:

– Да, любить девушку, которая предала всех, я больше не стал бы. Вырвал бы любовь из сердца.

– Не-е-е-ет, – покачал головой Илья. – Не смог бы ты так. Просто тебя это ещё не коснулось. И пусть не коснётся. Зойка у тебя деваха что надо. Пусть у вас всё получится. Но тебя не предавали вот так нагло, а потом у всех на глазах не демонстрировали свою любовь к другому. Вырвать из сердца говоришь?

Илья рванул на себе рубаху, вцепился ногтями в кожу, вскрикнул от боли, прошептал:

– Подсоби, помоги вырвать эту треклятую любовь.

Янек опустил голову.

– Прости, Илья, я не знаю, как поступил бы. Для меня Зоя – Бог. Я молюсь теперь только ей.

Илья убрал руку от груди. Кожа на ней раскраснелась, царапины сочились.

– То-то же, легко советовать, когда сам не был в такой ситуации, – произнёс Илья.

– Я больше не буду ходить на собрания, – продолжил разговор Янек. – Много думал и решил, что наши действия бесполезны. Более того, они опасны и могут запросто лишить жизни. А мне хочется жить со своей любимой, растить детей. Ближайшее будущее пусть меняют другие, я выбираю счастье.

Илья удивлённо смотрел на друга, потом спросил:

– А что же делать мне, Янек?

– Язык длиннее рук, – ответил Янек, – но я выбираю работу руками, а ты сам решай. Я тебе не советчик. Но я вынужден предупредить всех о Таисии. Если ваш комитет соберётся вновь, ей там не место. Осталось немного, и дело закроют. Никого искать не будут. У всех есть время подумать, что делать дальше. И ты подумай, Илья.

Илья застегнул рубаху на одну оставшуюся пуговицу и молча вышел из комнаты Янека.

Ещё до визита Ильи Янек решил прекратить общение с революционерами, пропускать собрания. И со временем все поняли бы, что его можно не ждать.

Но неожиданное откровение Ильи заставило поменять планы. Нужно было срочно придумать, как вывести Тайгу на чистую воду.

Он понимал, что Николай не поверит во всё это, да и не хотел его переубеждать.

Достаточно было предупредить всех остальных, а там они уже сами решат, как им поступать, поскольку Янек выходил из игры.

Но как собрать всех в то время, когда велено сидеть тихо, он не знал. А посещение общего собрания после закрытия дела тоже могло привести к нежелательным последствиям.

Янек предполагал, что Таисия оповестит полицию о возобновившихся встречах, и тогда уже под угрозой будут все. Допустить новую облаву было никак нельзя.

Янек вообще хотел предложить рассеяться по другим комитетам, а деятельность ячейки прекратить. Он, конечно, благодарил Германа за то, что тот во имя дружбы с отцом помог не только Янеку, но и оставил на свободе всех остальных.

Но юноша почему-то сомневался в искренности Германа, поскольку хорошо помнил, как тот однажды сильно поругался с отцом. Случилось это незадолго до гибели Густава.

Янек пришёл домой за вещами, матери не было, а из гостиной доносились громкие крики и ругательства.

Причём отец с Германом говорили на польском, а ругательства сыпали на русском. Из всего разговора Янек понял, что отец просил Германа принять меры и чего-то не допустить. А Герман успокаивал Густава и повторял одну и ту же фразу:

– Мы поймаем их раньше, чем всё случится.

Но отец продолжал кричать, говорил, что сегодня же соберёт вещи и уедет в Польшу, поскольку жить в такой обстановке становится опасно.

– Обещаю, всё сложится хорошо, ведётся большая работа по поимке, везде наши люди, но просто так никого задержать нельзя. Я решил предупредить тебя, потому что вы с Анной мне дороги. Не могу сказать, в какой момент это всё случится и случится ли вообще. Но ты будь наготове и одевайся соответственно, – продолжал успокаивать отца Герман.

– Ты идиот, Герман! – кричал отец. – Твои методы никуда не годятся! Лучше бы не приходил, мне было бы спокойнее.

– Я пришёл, потому что ты мне дорог, Густав, – повторил Герман и вышел. Юноша успел спрятаться за шкаф, и друг отца его не заметил.

Янек не придал значения услышанному, вспомнил об этом только после гибели отца.

И тогда его словно прошибло: «Герман приходил предупреждать о возможном покушении и обещал, что всё закончится благополучно! Но отец не выжил».

Янек прекрасно понимал, что Герман, чувствуя свою вину, решил помочь сыну погибшего друга. Но то, что между ним и матерью завязались отношения, парню было не по душе.

А видя, как расцвела мать, не стал говорить ей о том, что Герман предположительно из-за чувства вины всё это делает.

Вот так резко обрушить на матушку то, что возможно не является правдой, а только лишь фантазией, Янек не мог.