Зоя. Том первый

Как и было обещано, на следующий день Григорий вернулся домой. Рассказал, что прошлой ночью мельница встала. Бывшего главного наладчика искали по всему городу. Он, оказывается, праздновал рождение сына. Выпил в кабаке, там его еле распознали, притащили на рабочее место. А он лыком не вяжет.

Пытались привести в себя да не смогли. Самого Парамонова оповестили. Собралась к тому времени толпа работников, и кто-то вспомнил про Григория. Но никто точно не знал, где живёт он, слышали только, что где-то в порту. Все баржи на уши подняли. И наведались высокие гости прямо в трюм под предводительством главного.

Григорий быстро разобрался в поломке, но запускать махину не торопился.

Все вокруг твердили:

– Давай, Григорий, подсоби. Не то звание потеряем, проснётся Россея завтра без хлеба.

Поломка-то была незначительная. Но для большей важности Григорий возился долго. Помощников вокруг него собралось много. Подавали инструменты и другие приспособления.

Сам мучной царь рядом стоял и во все глаза смотрел, а потом спросил:

– Водкой балуешься, Григорий?

– Не-е-ет, – ответил тот. – В моей работе трезвость нужна. От водки язык заплетается. А на иностранном и подавно. А я с механизмами разными работаю, везде нужно внимание.

– Ну раз не обманываешь, с завтрашнего дня беру тебя главным наладчиком, – произнёс Парамонов. – Ну что, запускаем, Григорий? С почином!

– Запускаем, – ответил Григорий. – Благодарю вас за доверие. В грязь лицом не упаду, знайте.

– Поглядим, поглядим, на что ты способен. Жить-то тебе негде? Если будешь по трюмам шляться, то в случае аварии долго тебя искать придётся. Выделю квартиру для твоей семьи, чтобы рядом был, и чуть что, сразу по первому зову как штык должен стоять. Сегодня сам там переночуешь, завтра на работу выйдешь, а послезавтра семью перевози, дам выходной.

Григорий не верил своему счастью.

Так и переехали из трюма в дом, построенный для работников мельницы. Там семье Григория выделили большую квартиру. Евдокия занималась обустройством, а Григорий целыми днями пропадал на работе. Он решил полностью проинспектировать механизмы, чтобы знать всё о каждом винтике. Делал так, как учил отец, чтобы в случае поломки быстро найти причину.

Зоя опять стала выходить на прогулки и вскоре влюбилась без памяти в польского юношу Янека.

Глава 2

Янек работал в порту. Его отец Густав служил в Городской Думе. Был специалистом по медицине.

А своенравный сын тянулся к рабочему классу. Отказался от обучения в Гимназии, чем навлёк на себя презрение отца. Но со временем Густав свыкся с желанием сына и даже иногда ставил его в пример другим.

Парень жил в общежитии вместе с остальными работниками, к родителям в городскую квартиру ездил редко. Мать Янека, полька Анна, не желавшая разговаривать на русском языке, иногда навещала сына в его каморке, вертела носом при виде тараканов, и каждый раз с визгом убегала оттуда, ругаясь и возмущаясь на родном польском языке. Но в следующий раз приходила вновь, причитала:

– Biedne moje dziecko (бедный мой ребёнок)!

Отец работал в Думе уже пять лет. Всё время наблюдая за тем, как растёт недовольство рабочего класса, и революционное движение распространяется, он собирался в родную Варшаву. Поэтому семья сидела почти на чемоданах.

Поначалу Анна разбирала вещи, как только Густав раздумывал переезжать, а потом перестала. Выкладывала лишь свою швейную машинку, которая нужна была ей каждый день. Анна прекрасно шила и как-то сразу по прибытии в Ростов завоевала популярность среди дам высшего общества. Поговаривали, что ей заказывали платья для царских дочерей.

Зоя познакомилась с Янеком случайно.

Как-то апрельским вечером 1909 года она прогуливалась с братом по причалу. Макар только несколько дней назад вернулся из рейса, и у него было два выходных дня. Как оказалось, прогулка с Зоей была для отвода глаз для передачи запрещённой литературы работникам порта. Пока все восхищались сестрой, Макар засовывал в рукава нужным людям листовки.

За зиму Зоя стала ещё краше. Вытянулась, на детском лице начали появляться взрослые черты. Это придавало её образу ещё большее обаяние. Лёгкий прибрежный ветерок развевал светлые распущенные волосы.

Девушке было обидно, что брат использует её в качестве приманки. Но подвести Макара не могла и послушно шла рядом, ловя на себе восторженные взгляды. В глаза никому не смотрела, боялась. Видела только боковым зрением, как мужики сворачивают головы, и радовалась этому несказанно.

– Ой, неужели ты женился, Макар? – услышала она за спиной чей-то голос.

Макар оглянулся.

– Янек, ты ли это? Вот так встреча! Я думал, что ты давно уже свою польскую землю топчешь.

Парни обнялись.

– Не топчу, – сказал Янек, – вот сбежал от отца в порт. А в Варшаву мы каждый день собираемся, только я не поеду с родителями. Сам понимаешь, бросать товарищей в такой обстановке нельзя. Коли мы все разбежимся по норам, кто тогда революцию будет делать?

И после этих слов похлопал себе пальцами по губам.

– При жёнушке, поди, нельзя болтать лишнее? – спросил он у Макара.

Зоя по-прежнему не смотрела на говорящего.