Зоя. Том второй

Девушка сразу становилась душой компании, видимо, из-за яркой внешности и каких-то невероятно пронзительных глаз.

Из воспоминаний Анны Макаровны Ломанидзе:

«Учёба в школе была сложной. Нас – восемь красавиц, учителей в пять раз больше. Нас как-то сразу отвели в сторону от всех. Не по фамилии, а просто подходил сержант, тыкал в грудь пальцем и рукой показывал, мол, в сторону.

Он был немым. Бывший разведчик. Так жестоко с ним обошлись враги в самом начале Второй мировой. Живым остался и в школе учил нас писать пером.

Ежедневно мы оттачивали мастерство. Переписывали русские и немецкие тексты. Учились читать немецкие каракули. Благодаря ему, я могу разобрать любой почерк. Он заставлял переписывать стихи Пушкина и учить их тут же. То есть переписываешь и сразу запоминаешь. Так тренировали память.

В классе, где он проводил занятия, постоянно появлялись какие-то новые вещи. Их нужно было заметить сразу, как входишь. Заходили по очереди. Осматривались и говорили, что сегодня новое. Потом нужно было сесть за парту, положить на неё руки и опустить голову, чтобы не было возможности подсказать следующей входящей девушке.

Но мы научились многому, и даже так умудрялись подсказывать друг другу. Всё общение с немым происходило на языке жестов или при помощи письма. Это, наверное, был единственный человек, который любил нас восьмерых всех душой.

Писал, что после войны женится на каждой из нас. Остальные не были так благосклонны. Учёба не прекращалась ни днём, ни ночью. Физическая подготовка, этикет, письмо, стрельба, азбука Морзе.

На экзамене нужно было презентовать новый язык для шифрования данных. Да так, чтобы не переписывали друг у друга. Учёба была тяжёлой, но интересной. Все боялись моих глаз, говорили, что я как-то завораживаю с первого взгляда.

Когда нас впервые забросили в тыл к врагу, на меня было возложено самое сложное задание. Нужно было очаровать немецкого офицера и выкрасть у него документы.

Наши первые потери случились сразу же. Две девушки дезертировали. Немцы-то были не дураками. Девушки нас не выдали, враги поступили с ними жестоко.

Никто из нас шестерых не знал, что на уме у этих разведчиц, которые решили не выполнять задание. На месте пришлось менять план, так как задействованы должны были быть мы все.

Мне пришлось пересмотреть весь план нашей деятельности. Потом каждая разошлась по своим объектам.

Ничего не подозревающий офицер влюбился в меня с первого взгляда, сразу попросил стать его женой и сопровождать его везде. Обещал даже лично познакомить с фюрером.

Я отправила в центр положение вещей. Оттуда мне было велено стать его женой. Остальных девочек я больше не встречала. Но знаю, как сложилась их судьба, все пятеро остались живы.

Мне нельзя было знать о них ничего, чтобы случайно не проговориться. Я всё время корила себя за то, что занимаюсь не тем, что я тут как королева, а мои братья и отец воюют.

Но благодаря мне были раскрыты многие планы немцев. Моему немецкому мужу завидовали. Он души во мне не чаял. Да и я уже привыкла к нему. Стала замечать, что скучаю, когда его нет рядом. Начала работать над собой.

Любовь – плохая спутница диверсантки. А меня начало трясти при его появлении. Стало казаться, что он догадывается о чём-то. И я начала писать, просто сидела и переписывала книги. Он восхитился моим почерком и стал приносить мне письма для расшифровки.

Там была в основном личная переписка немецких солдат, перехваченная для разных целей. Когда попадались русские письма, слёзы подкатывали к горлу.

Я переписывала все письма в одну тетрадь и вспоминала нашего немого сержанта. Не знаю, для чего немцам нужна была тетрадь с письмами. А потом неожиданно мой муж погиб. Наши подорвали колонну, в которой он ехал. Это было в середине 1944 года.

Из центра мне велели быстро покинуть это место. А как? Я рыдала над могилой. Не думайте, я любила не немца, я любила человека. Это и с моей подачи так произошло. Но опять пришлось вспомнить, что любовь – плохая спутница диверсантки.

Я стала замечать на себе подозрительные взгляды. Как-то пришла в квартиру, где мы жили с мужем, и поняла, что там был обыск. Ничего не было перевёрнуто вверх дном, но вещи были переставлены. Я сразу определила, нас надрессировали для этого. И тогда поняла, что нужно уходить.

Еле унесла ноги. Меня представили к награде. Все хвалили, а я думала о своём муже. До сих пор не могу его забыть. Потом мне уже не давали сложных заданий, как будто списали меня со счетов. Было обидно. Но я понимала, что это всё для моей безопасности. Мне больше нельзя было светиться среди высокопоставленных немцев.

Уже в самом конце войны я познакомилась со своим вторым мужем. У нас было общее задание. Он совсем молоденький, я взрослая тётя. Он был младше меня на 11 лет. Закрутился роман. Мне нельзя было раскрывать свою прошлую деятельность, а он интересовался, ревновал.

После войны мы поженились, но он не дал нам спокойно пожить. Следил за мной везде, не давал сделать и шагу. Я ушла от него.