Зойка моя!

Зоя летела частным самолетом в окружении медперсонала из Нью-Йорка в Москву. Ник прилететь не мог, потому что был разгар съемочного процесса, остановить который у него не было ни средств, ни желания. С тревогой в груди он отпустил жену в далекую Россию, но иначе поступить он не мог – там были ее отец и брат, там ее ждали, там о ней позаботятся не хуже, чем он здесь.

– Милая, звони мне каждые три часа, – волновался Лаймсон, сажая любимую в самолет.

– А спать-то мне можно? – хохотала Зоя.

– Ну, кроме ночи, – быстро соглашался Ник. – Мы с тобой не увидимся так долго, целых три недели.

– Я же говорила, что могу полететь позже, – ворчала беременная, поглаживая свой довольно заметный живот.

– Зайка, ты же знаешь, что сегодня тебе врачи разрешили лететь, а завтра могли бы уже запретить, – серьезно говорил муж. – Ты же хотела полететь? Хотела. Значит, делать это надо тогда, когда нет никакой угрозы для вас.

– Я знаю, знаю, – вздыхала девушка, устраиваясь в кресле самолета.

– И обещай мне, что не будешь перечить Геннадию и поедешь к тому врачу, которая тебе делала УЗИ, – напутствовал Лаймсон.

– Хорошо, я обещаю, как прилечу, сразу же поеду к Марине Александровне.

Ник поцеловал жену и вышел из салона самолета. Тревога сжимала его сердце, но мужчина взял себя в руки. Он повернулся и помахал рукой. Самолет взлетел.

Зою встречали Геннадий и Арсений. Отец сразу отложил все дела, чтобы лично приехать за своей Зайкой, а Арсений напросился с ним – он не мог дождаться, когда увидит ту, ради которой он готов сделать все на свете. Зоя медленно шла к своей семье, придерживая одной рукой животик, и улыбка освещала ее красивое лицо.

Покровский бросился бежать к своей любимой девочке. Он не обращал внимания на людей, которые ходили взад и вперед по зданию аэропорта, поэтому не заметил, как молодая цыганка злым взглядом впилась в него. Стоящий позади Арсений заметил, что какая-то черноволосая женщина в ярких одеждах вдруг преградила путь отцу, но тот смел на своем пути все преграды и заключил в объятия дочь. Ее хрипловатый смех донесся до сводного брата, и тот поспешил присоединиться к отцу и сестре.

Проходя мимо цыганки, так заинтересовавшей его, молодой человек обернулся и увидел, что женщина смотрит на его родных.

– Зайка, привет, – Арсений расцеловал девушку в щеки и прижал к себе.

– Привет, братишка. Как ты? Как Рената?

– У нас все хорошо. Но у тебя явно лучше. – Он кивнул на выступающий живот сестры.

– Ой, я, конечно, очень счастлива, – засмеялась будущая мать, – но если бы спросили меня, я бы предпочла подождать с детьми хотя бы годик.

– А Ник как?

– Муж просто сходит с ума, – хохотала во весь голос Зоя, – собирает все фотографии УЗИ и вклеивает их в альбом. Альбом купил недавно, когда узнал, что будет дочь.

– Почему? – заинтересовался разговором Гена.

– Потому что до этого он не знал, какого цвета должен быть альбом, голубой или розовый. А главное, яркий такой купил, – пожаловалась Зайка, – я-то думала, что нежненький какой-нибудь будет, так нет же, принес ярко-розовый, с безумными цветами. Будет у меня не принцесса, а цыганка какая-то.

– Кстати, папа, – вдруг вспомнил Арсений, – ты не знаешь ту женщину? Она не сводит с тебя глаз.

– Какую? – переспросил Геннадий.

– Вон ту. – Сын махнул рукой в том направлении, где стояла незнакомка.

Покровский повернул голову туда, куда показывал молодой человек, но никого не увидел. Зойка заинтересовалась было разговором родных, но тут зазвонил мобильный, и ей пришлось отвлечься.

– Ник, дорогой, – щебетала молодая жена в трубку, – я долетела. Да, чувствую себя хорошо. Меня и Гена, и Арсений встретили. Обязательно передам, любимый. Ложись поспи, милый, все хорошо.

Геннадий попросил дочь передать ему трубку и увлекся разговором с зятем, обсуждая Зойкино здоровье, организацию дня рождения и возможность Ника приехать. Мужчина уже забыл о том, что сын говорил про какую-то женщину.

Зоя приехала в дом, где она выросла. Как ни странно, ее комната осталась нетронутой.

– Папа, я живу в Америке уже столько лет, а комната до сих пор такая же, как была в день моего отъезда, – изумилась девушка.

– Зайка моя, я так мечтал, что однажды ты вернешься домой, – расчувствовался Геннадий. – И моя мечта сбылась – ты дома.

– Гена, я же не навсегда вернулась.

Но Геннадий не слышал этих слов – его переполняла такая радость, что он не допускал мысли, что его дочь через несколько недель вернется в Америку. Мужчина сиял от счастья, его душа была полна безмятежности и покоя, он снова стал обаятельным и чертовски сексуальным. Даже Зойка, искренне любящая мужа, иногда засматривалась на отца и вспоминала, как ее тянуло к нему долгие годы. «Фу, надо оставить это ребячество, – говорила себе Зоя, пытаясь справиться с нахлынувшими неожиданно чувствами. – Это мой отец, а мой муж сейчас в Америке, и я его очень люблю». «Так будет всегда, – повторял Геннадий, чувствующий сейчас невероятный прилив сил. – Так будет всегда».