Зоино золото

Однажды ночью, через месяц после венчания, в квартиру, где жили Зоя и Юрий, пришли солдаты. Они провели обыск, забрали драгоценности, которые Зоя тщательно прятала, и все бумаги не на русском языке. Также они увели с собой Юрия.

Три недели Зоя провела в неведении. Она пыталась выяснить, что случилось с Юрием, где он, предъявили ли ему какое-либо обвинение. Но никто не мог ей ничего сказать. Друзья уговаривали ее любой ценой держаться подальше от ЧК, ждать и молчать, как тысячи других. Зоя не слушала советов и обивала пороги милиции с фотографией Юрия, показывая ее всем, кто готов был смотреть.

Потом, без предупреждения, Юрий вернулся. Он избегал разговоров о том, что с ним произошло. Его спрашивали, сказал он, об учебе и о семье, вот и все. Он не мог объяснить, почему допрос занял три недели, вообще не хотел об этом говорить. А потом не менее уклончиво заявил, что нашел себе новую работу в правительственном ведомстве. Обычная возня с бумажками, сказал он, не объясняя, как ему удалось устроиться на работу всего через несколько часов после освобождения.

На какое-то время жизнь стала полегче. Откуда-то появлялась еда. Но по ночам, рассказала Зоя, Юрий часами расхаживал по комнатам. Каждый раз, когда кто-нибудь подходил к двери, он вскакивал и начинал трястись.

Через два дня после Рождества его снова арестовали, хотя на этот раз солдаты вели себя более вежливо. Когда они уводили его, Юрий так дрожал, что едва мог идти.

Вскоре Зоя узнала, что в ту ночь были и другие аресты. В облаву попали все друзья Юрия с охотничьего праздника. Жена одного из арестованных была неприветлива с Зоей. Прошел слух, что Юрия завербовала ЧК Он стал провокатором и предал их всех. Во второй раз его арестовали лишь для того, чтобы отвести подозрения. В последующие дни всех членов кружка, кроме Юрия, обвинили в участии в контрреволюционном заговоре и расстреляли. Юрия отправили на принудительное лечение в психиатрическую больницу. Выпустили его лишь осенью 1921-го, за несколько недель до того, как Зоя уехала в Стокгольм.

Тогда-то он и сказал, что сделал это ради нее. Он не смог вынести мысли о том, что больше никогда не увидит ее.

Семье пришлось скрывать предательство Юрия. Из-за него они сбежали в Крым, подальше от ледяных взглядов и злых языков. Зоя сказала, что ничего не знала о сделке Юрия с ЧК, но, может быть, она и солгала. Может быть, он рассказал ей все, и с самого начала они действовали вместе. Красные подбросили ей непыльную работенку в Реввоенсовете. В результате она вышла замуж за коммуниста. Для некоторых это было достаточным доказательством ее симпатии к красным. И она продолжала писать Юрию даже после того, как раскрылось его предательство, — и, несомненно, встречалась с ним, их видели вместе после его освобождения из сумасшедшего дома. Мадам Корвин-Круковская писала Зое в феврале, что в Москве у них не осталось ни единого друга, не считая девушки по имени Роза, и даже Роза пересказывала самые жестокие толки: что это Зоя была главой заговора, что разум ее был отравлен Андреем Буровым и его дружками-модернистами. Говорили, что она предала ради денег, чтобы удовлетворить свою страсть к роскоши. Она, раздвигая ноги, поднялась по партийной лестнице, откуда махнула в спокойный Стокгольм, где даже деньги, которые посылал Ленин, спускала на норковые шубы и автомобили с шоферами. Ее называли жидовской шлюхой — потому что уже стало известно, что отец Зои был евреем, а все знали, что жиды и большевики — это одно и то же. Мадам Корвин-Круковская благодарила Бога, что ее дочь уехала из Москвы, где люди на улицах плевали бы ей вслед.

История охотничьего праздника, должно быть, удивила многих шведов, но не Карла. У него были друзья в ЧК У него было больше возможностей узнать правду, чем у Зои. Да и какое ему дело до того, что сделал Юрий или даже сама Зоя? В классовой войне он сражался на другой стороне.

Мать Зои просто хотела выбросить Юрия из их жизни. Он навлек позор на всю их семью. Одна лишь Зоя не переставала жалеть его, отвечая на нерешительные письма убитого горем юноши.