Золя

Золя увлекает и другая экспериментаторская задача — проследить влияние наследственности на формирование характера человека и объяснить отклонения от биологических закономерностей в связи с влиянием среды и обстоятельств жизни. В Анжелике происходит эта «борьба среды и воспитания с наследственностью».

Эксперимент не очень удался Золя. Роман значительно уступал другим произведениям серии и не имел успеха. Его репутацию несколько поддержало сочинение композитора Брюно, создавшего по мотивам романа оперу.

Обычно с «Мечтой» связывается попытка Золя проникнуть во Французскую академию. Воспользуемся и мы этим предлогом, чтобы раскрыть еще одну из сторон характера Золя.

Известно, с каким мужеством автор «Ругон-Маккаров» выдерживал все наскоки критики. Застенчивый от природы, смущающийся на людях, Золя в своих произведениях был мужественным борцом, верящим в справедливость своих идей, человеком принципиальным и бескомпромиссным. Эти последние качества делали Золя «трудным», заставляли многих порывать с ним. Но тот, кто знал его близко и не очень ревниво относился к его успехам, понимал: этот застенчивый, угловатый в быту человек, немного смешной из-за своей близорукости, умный, но порою по-интеллигентски наивный, может на глазах у всех в какой-то миг преобразиться и стать совершенно иным. Так случалось всегда, когда он отстаивал свои взгляды, когда вынужден был, порою в полном одиночестве, бороться со своими многочисленными врагами. Нельзя было не уважать человека, не поддающегося минутным слабостям, умеющего исправлять дурное настроение упрямым безостановочным трудом. Но, как и всякий человек, Золя не был равнодушен к похвале. Успех окрылял его, заставлял еще напряженней работать. Золя радовало, что тиражи его книг растут, что имя его становится все более и более известным. Он по-детски восторгался возможностью поселиться в Медане, видя в этом осуществление своей мечты: жить поближе к природе, чувствовать независимость.

Золя с презрением относился к официальным почестям и все же считал глупым пренебрегать ими. Ему хотелось заставить власти, и особенно ученых мужей из Французской академии, признать свой талант. Заставить признать — значит поставить на колени тех, кто травил его многие годы. Выло ли здесь замешано честолюбие? Да! Но это было честолюбие бойца, одержавшего победу.

Золя был не очень высокого мнения о многих своих читателях. Иные из них покупали его книги потому, что пресса ругала их. От такого читателя ускользали истинный смысл произведения, высокие побуждения автора. Официальное признание могло бы заставить читающую публику более внимательно присмотреться к тому, что вкладывалось в «Ругон-Маккары».

Мысль об официальном признании тревожила Золя давно. Еще в 1875 году он жаловался друзьям по «обедам пяти», что никогда не получит ордена и не удостоится избрания в академию. «Мне не удостоиться тех наград, которые могли бы официально подтвердить мой талант» (Гонкур, «Дневник», 21/I 1875 г.). Но Золя все-таки наградили. Не сразу, но наградили. В начале 1878 года Доде и Флобер ходатайствуют перед министром Барду о представлении Золя к ордену Почетного легиона. Барду обещает, и об этом становится известно в Париже. Однако в самый последний момент к ордену представляется другой писатель — Фердинанд Фабр. Золя искренне огорчен. Самое обидное то, что на протяжении пяти месяцев газеты писали об этой предполагающейся награде. «Я в бешенстве от того, в какое положение поставил меня сей милейший министр… У меня было немало неприятностей, но этот орден, сначала предложенный, о чем писали в газетах, потом, в последнюю минуту, отобранный у меня, — самая неприятнейшая из всех неприятностей, которые мне пришлось переварить…» (Золя — Флоберу, 9/VIII 1878 г.).