Золочёные горы

– Нет, мадам, все в порядке, – пробормотала я смущенно. Супруги Грейди улыбнулись сначала мне, а потом друг другу с довольным видом. Я виновато улыбнулась в ответ. Похоже, я уже успела наделать ошибок.

– Я отведу тебя к экономке, – сказала Истер, – как только закончу с делами здесь. – Она открыла жестяную коробку на шкафу, в ней лежала золотистая буханка. – Отрежь четыре ломтика. Угощайся, если голодна. Но я подавать тебе не буду. Нож лежит вон в том ящике.

Джон Грейди вышел через двустворчатую дверь. Истер принялась мыть кастрюлю в раковине. Мне хотелось, чтобы она продолжала говорить: нравился звук ее голоса и южные нотки в нем.

Я взяла в руки нож для хлеба, и в то самое мгновение в кухню ворвался юноша.

– Истер! Мне нужны бутерброды. – Это был он, сын герцога, Джейс, и он жутко спешил.

Истер даже не обернулась.

– Я слышу какого-то молодого грубияна? – спросила она. – Кто-то говорил со мной, мисс Сильви?

Тут он заметил меня.

– Мы знакомы? – Улыбающийся взгляд его глаз, не затуманенный стеклами очков, снова вызвал во мне дрожь волнения. Он вынул очки из кармана и надел, чтобы лучше разглядеть мое пунцовое лицо.

– Представься юной леди как положено, – велела Истер.

– Мы один раз встречались, – отозвалась я с ножом в руке.

– Но я не представился, как положено, – ухмыльнулся он. – Я Джаспер. Обычно меня зовут Джейс.

– Чаще зовут опоздашкой, – заметила Истер.

– Сильви Пеллетье, – произнесла я с американским прононсом.

– Рад знакомству, – заметил он, – хоть вы и угрожаете мне ножом.

Я бросила нож, словно он раскалился от огня. Лицо мое пылало.

– Вы Флоренс Найтингейл из каменоломни. – Он протянул мне ладонь и показал заживший волдырь. – Видите? Как новенький.

– Она будет работать у вашей мачехи.

– У графини? – он отшатнулся и театрально заморгал.

Похоже, мадам графиня ему не нравилась. Так она его мачеха? «Светские новости Сюзи» просмаковали бы это открытие. Накажут ли меня, если я это обнародую? Обитатели замка поразили мое воображение, и я спешила собирать сведения, пока меня не выставили отсюда как деревенщину. Истер готовила корзинку с обедом, пока Джаспер Паджетт боролся с галстуком. Когда он улыбнулся мне – мне же это не померещилось? – его выбритые щеки покраснели не меньше моих.

– Иди, – сказала ему Истер. – Поправь галстук. Я принесу бутерброды к парадной двери. В следующий раз вылезай из постели вовремя, или кормить тебя не стану.

– Да, мадам, – он отдал честь. – Огромное спасибо, дражайшая Истер. Не слишком нагло с моей стороны попросить у тебя кувшин чая со льдом? – Он снова ухмыльнулся, взглянув на меня, словно знал, насколько он обаятелен, играя на публику. – И кусочек торта? Лучше два.

Уходя, он послал ей поцелуй. Я размышляла об их словесных пикировках и о том, как мне надлежит вести себя здесь. Истер носилась по кухне как вихрь: достала из ящика со льдом печеночную колбасу, соленья и горчицу. Потом покидала все это на ломтики хлеба, беззвучно мурлыкая какую-то песенку.

– Вам помочь? – спросила я, стараясь не оказаться у нее на пути.

– Заверни это, – она протянула мне бутерброды и рулон вощеной бумаги. Из-под кухонного полотенца она выудила коробку с желтыми бисквитами, взяла четыре, потом один протянула мне. – Возьми.

– Вы очень добры, – поблагодарила я, убирая бисквит в карман жакета. – Спасибо.

– Что ж, хоть кому-то привили хорошие манеры. – Кажется, я ее чем-то удивляла. Она подхватила корзинку и указала на вешалку с крючками, где мне следовало оставить свои пожитки. – Пойдем со мной. Отведу тебя к миссис Наджент.

Через двустворчатую дверь мы вошли в огромную столовую, отделанную панелями из темного дерева. Глаза мои разбегались по сторонам. Боже мой… Потолки, расписанные облаками и херувимами, парили на недосягаемой высоте. Привлекал внимание мраморный камин с вырезанными на обрамлении цветами и фруктами. Над ним висел торжественный портрет белого мужчины в белом костюме с пышными седыми усами. Меж настенных светильников торчали головы животных, подсвечиваемые даже днем. Длинный стол был заставлен серебряными канделябрами. В альковах и нишах позировали мраморные статуи: обнаженные младенцы и нимфы. Бордовый ковер под ногами пестрел цветочными узорами и гроздьями винограда и был мягок, как молодая травка. Я стеснялась наступать на него пыльными ботинками.

Истер торопливо прошла мимо всей этой музейной роскоши и провела меня в гостиную с мягкой мебелью: диванами, креслами и пуфиками. Между ними раскиданы были декоративные папоротники, фигурки оленей и быков, отлитые из бронзы, пепельницы из слоновой кости в форме обезьяньих голов. Яркий солнечный свет бил в широкие окна, задрапированные портьерами из синего бархата. Стены в следующей комнате были обиты кожей. Я осторожно протянула руку и потрогала мягкую морщинистую серую поверхность. Истер это заметила.

– Настоящая шкура слона, – фыркнула она. – Мистер Паджетт подстрелил их в Африке.

«Сюзи сообщает», – промелькнуло у меня в голове. Является ли обивка стен конфиденциальной информацией?