Золочёные горы

Истер все еще выглядела сердитой, она взбивала яйца и нарезала зелень, громко стуча ножом. Когда я прошла у нее за спиной, чтобы поставить на стол поднос, она сделала нечто поразившее меня. Не забуду этого до конца дней. Она откашлялась в ладонь. Потом стряхнула струйку слюны прямо во взбитые яйца и яростно взболтала их вилкой. Она не знала, что я за ней наблюдаю. Может, мне показалось? Я не верила своим глазам. Она встряхнула сковородку и влила в нее яйца, добавила чеддер и выложила золотистый омлет на тарелку, украсив петрушкой и ломтиком апельсина, нарезанным в форме цветка.

– Держи, – сказала она с довольным видом. – Особое блюдо для герцога.

Я отнесла поднос вниз, опасаясь споткнуться после пережитого волнения. Я ничего еще не смыслила в мести и не знала причин поступка Истер. Но с того утра стала пристальнее за ней наблюдать, чтобы все разузнать.

Мистер Паджетт занимался делами, разложив перед носом бумаги. Пока я наливала кофе, он встал и, читая документ, прошел в угол комнаты. Там он сдвинул красную штору, и за ней появилась тяжелая стальная дверь, окрашенная в черный цвет. На двери красовался золотой герб в виде дерущихся львов на щите. В центре двери виднелся хитроумный замок. Он рассеянно покрутил диск, потом остановился и заметил мое присутствие.

– На этом все, – улыбнулся он, отпуская меня. – Премного благодарен.

Был ли он добр? Он казался таким, когда тихо присвистывал вполголоса. Он сказал, что отзывы обо мне положительные, и этим начал мне нравиться. Но я не посмела бы ни слова сказать о подпорченной яичнице. Ни ему, ни самой Истер.

Вместо этого я спросила ее о металлической двери:

– Куда она ведет?

– К деньгам, конечно, милочка, – ответила Истер. – Этот сейф из стали и бетона. Туда не проникнуть, разве что с помощью динамита.

Но, как мне предстояло узнать, имелся более простой способ войти. С первого раза, как я его увидела, я грезила об этом сейфе. Несомненно, там хранились горы золотых слитков и драгоценностей, как в пещере Али-Бабы и сорока разбойников.

Через час Истер отправила меня вниз забрать поднос. Герцог разговаривал с полковником Боулзом и еще одним человеком – Джуно Тарбушем, начальником каменоломни. Тот приоделся по такому случаю, нацепив жилет и галстук.

– Ваш сын прекрасно работает, – пробормотал Тарбуш голосом таким же масляным, как и его волосы. – Парни в каменоломне обожают Джаспера.

– Он там не для того, чтобы заводить приятелей, – заметил герцог.

– Ну, он любит поболтать, – ухмыльнулся Тарбуш. – Он же юный профессор.

– Сделай все возможное, чтобы излечить его от этого, – велел герцог.

– Мы вобьем каплю здравого смысла ему в голову, – заверил Тарбуш.

– Когда дойдет до вбивания здравомыслия в головы, – рассмеялся Боулз, – буду знать, к кому обратиться.

– Ко мне, – подтвердил Тарбуш, – а я обращусь к «пинкертонам».

– Лучшее агентство в США для найма мускулистых ребят, – согласился Боулз.

Герцог Паджетт изучил тыльную сторону своих пухлых пальцев.

– Никто из этих профсоюзных мерзавцев и на минуту не задержится в городе, всем ясно? – Он повернулся ко мне.

Я чуть не подпрыгнула от мысли, что он заметил мое волнение при упоминании «пинкертонов» и профсоюзных мерзавцев. Что, если мой отец в опасности? Мне хотелось предупредить его или рассказать все К. Т. Но я не могла позволить себе потерять пять долларов в неделю. Я оказалась в ловушке родственных чувств и привязанностей.

– Нельзя ли принести джентльменам еще кофе? – спросил герцог.

– О, боншуур, Сильви, – произнес, сияя, Боулз. – Комент аллей ву?[70]

– Bien, merci[71]. Спасибо, сэр.

Герцог рассмеялся.

– Ох уж эти девчонки. Жена не может без своих французских мадемуазелей.

– Моя жена заговорит до смерти даже слона, – заявил полковник.

– И у моей в подругах целая стая говорливых гусынь, отвечаю, – поддержал Тарбуш.

Мужчины громко расхохотались. Я разливала кофе и раздумывала, что произойдет, если случайно пролить кипящую жидкость им на брюки. Представляю, как они вскочат и загогочут, словно стая гусынь. Зернышко негодования во мне росло.

На следующий день я печатала корреспонденцию Инги в оранжерее.

– Юная леди! Неужели необходимо производить столь адский шум? – в дверях появился герцог с сигаретой в зубах.

– Простите, сэр, я печатала…

Он потер голову и сунул сигарету в горшок с папоротником.

– Извините мою вспыльчивость, мисс. Я переутомился. – Он удалился с жидкой улыбочкой на лице.

– Где же мне печатать? – спросила я позже Ингу.

– Не обращай внимания, – ответила она. – Он надолго не задержится. И потом, он всегда в своей конторе на шлифовальной фабрике. Он очень озабочен финансами. И к тому же железная дорога не готова, и он не доволен. Шуми пока хочешь.

– Сколько хочешь, – поправила я.