Золочёные горы

БУКЕР Т. ВАШИНГТОН В ДЕНВЕРЕ

Белые граждане, известные в денверских кругах, почтили недавно своим присутствием лекцию Букера Т. Вашингтона, блестящего цветного преподавателя.

Можно без сомнения утверждать, что в становлении господина Вашингтона немалую роль сыграло Провидение. Получив свободу в 10 лет, он работал в угольной шахте и еще ребенком проявлял живой интерес к знаниям. Он услышал про колледж в Хэмптоне и прошагал пешком 800 миль, по дороге нанимаясь на разные работы. Попав в колледж, устроился там дворником.

Впоследствии он стал лидером, примером и благодетелем для своего народа и для белой расы. Те, кто отказывается признавать господина Вашингтона, явно не обладают добродетелями, которые не хотят почтить в его лице.

Личность господина Вашингтона поистине вдохновляла, но я не понимала, почему он так интересует Джаспера Паджетта. И почему его так волнует отъезд супругов Грейди. Меня же интересовал исключительно сам Джаспер.

Глава девятая

В то утро мы сели в не слишком подходящий для нашей компании двухместный экипаж. Во главе движимая своими идеями графиня в белом летнем платье с зонтиком от солнца. Рядом на бархатном сиденье примостилась я в экстравагантно-нелепой шляпе, которую она дала мне для «защиты молочного цвета кожи». Бизу уселся между нами, весело виляя хвостом. На заднем сиденье устроился Джейс Паджетт, пряча сердитый взгляд за очками и теребя книжку про души народа. На передней скамейке в роли возницы сидел Джон Грейди в костюме и с неизменным приветливым выражением на лице.

– Доброе утро! Прекрасный день, прекрасный! Как ваше самочувствие, миссис Паджетт? Мисс Сильви? Какой день, хвала Господу.

В то время я думала, что Джон Грейди самый жизнерадостный человек на свете. Но, пройдя школу жизни у Грейди и Паджеттов, поняла, что его приветливость – обман или маска. Щит, позволявший ему не сойти с ума. Его душа и даже тело защищались с помощью песенок и веселого свиста. Нейтрализуя угрозы и опасности. Я сама прибегала к улыбке в миротворческих целях, и мне советовали делать это почаще. Мы въехали в городок. Грейди насвистывал себе под нос, а Инга давала указания:

– Сегодня, друзья мои, мы опросим людей в рабочем поселке и выясним, как социология может улучшить их жизнь. Посмотрим своими глазами на жизнь этих les miserables[75].

– Жду не дождусь, – саркастично протянул Джаспер.

У ног Грейди стояла корзина с коробками конфет. Мы с мадам провели весь прошлый день, перевязывая их золотистыми ленточками. Инге пришла в голову мысль дарить их семьям, чтобы «подружиться с местными».

– Вернее, одурачить, – заметил Джейс. – Подкупить.

– Подкупить? – переспросила она. – Нет. Это научный подход. Доброта поможет привязать людей к компании, сделать их преданными. И держать подальше эти ужасные syndicats de travail[76].

Профсоюзы. Меня оскорбило ее замечание, но я не защищала ни отца, ни Джорджа. Деньги заставляли меня молчать: за пять долларов в неделю я получила славное гнездышко на лето и не хотела им рисковать, поэтому держала рот на замке.

Пока мы ехали, Инга рассказывала о процветании Мунстоуна: у реки строили новый склад для фабрики, белый каменный фундамент новой школы возвышался на берегу.

– Компания предоставила мрамор для ее строительства, – с гордостью заявила Инга.

– То есть нельзя просто взять этот мрамор из земли: он ведь тут повсюду, – заметил Джаспер. – Лежит и ждет.

– Это было бы воровство, – возразила Инга. – Мрамор принадлежит компании.

– А как же школьные книги? – спросил Джейс. – Их мы тоже подарили?

– Хорошая идея, месье. Конечно, книги, – пробормотала она. – Сильви, запиши про книги.

«Запиши про книги», – послушно нацарапала я в блокноте.

Перед лавкой курил на солнышке мистер Кобл. Инга помахала ему.

– Доброе утро! – поприветствовала она подругу К. Т. Редмонд, Дороти Викс: та стояла перед пекарней, стряхивая с фартука белое облако муки.