Золотая братина: В замкнутом круге

– Все фрицы! А одна женщина… – И Семин вдруг начал неудержимо краснеть. – Одна женщина в белом халате стала мне сапоги целовать. Упала на пол и… Чего это она, товарищ старший лейтенант?

– Садись за руль, Семин, – приказал Глеб Кузьмич.

Младший лейтенант легко бросил свое молодое тело на пружинистое сиденье, повернул ключ, включил мотор, выжал сцепление, мотор послушно заработал. С двух сторон кабины хлопнули дверцы. Забродин взглянул на часы – было четырнадцать часов тридцать три минуты.

– Вперед, парень!

Семин сильно постучал в заднее стекло кабины: «Двинулись!» Крытый грузовик рывком сорвался с места, сделал разворот, справа промелькнули парадные двери замка Вайбер, распахнутые настежь. Объехал два трупа эсэсовцев (один из них лежал в неудобной позе, подогнув колени к голове, – это был Карл Адлер, вернее, то, что от него осталось) и вырвался за ворота…

Похищение музейной реликвии

Глава 45 История повторяется

Рим, лето 1996 года

Часы на перекрестке набережной Тибра Фламения и улицы Гвидо Рени показывали двадцать минут девятого, а в столице Италии уже было жарко и душно. «Наверно, градусов тридцать», – подумал Арчил Табадзе, сидя в такси рядом с водителем, молодым смуглым парнем, с которым они с трудом объяснялись на английском языке. Машина, непонятно какой марки, довольно старая, потрепанная и неухоженная, но с мощным двигателем и кондиционером, стояла перед светофором. Слева бурливая мутная река, явно засоренная нечистотами, стремительно мчалась к морю, тесно зажатая каменными стенами, стремясь вырваться на свободу. Это была южная окраина Рима. С правой стороны от широкой набережной, вполне приспособленной для шестирядного скоростного движения машин, карабкались вверх узкие улочки между старыми, облезлыми домами, на крохотных площадях били фонтанчики с каменными «мадоннами» в центре.

Но где-то рядом, за этими старыми кварталами, были парки, стадионы, фешенебельные виллы с просторными садами и английскими лужайками для гольфа, где-то рядом была и улица Анджело, и на ней дом – или усадьба – под номером восемнадцать.

Подробную карту итальянской столицы Арчил изучил в самолёте рейса Москва – Рим; он обнаружил ее среди кипы красочных туристических проспектов, предложенных любезной стюардессой, а адрес графа Александра Петровича Оболина запомнил, когда изучал контракт, подписанный господином Оболиным с фирмой «Амулет».

Вспыхнул зеленый глаз светофора – ревущий поток железных чудовищ с выпученными глазами рванулся вперед, и каждое чудовище норовило обогнать остальные, оставив их с носом. Это удалось сделать водителю такси, в котором следовал Арчил Табадзе. Темпераментный водитель-итальянец до следующего перекрестка трижды опередил менее поворотливых автомобилистов, к тому же успел сделать правый поворот до того момента, когда светофор остановил ошалелый поток легковушек, и теперь на лице молодого таксиста сияла самодовольная улыбка. Лихая езда на предельно возможной скорости по узким улочкам – и такси вылетело на простор широкой улицы.

Слева густые зеленые деревья парка: каштаны, платаны, пальмы; справа – высокие витые металлические ограды, а за ними – сады, лужайки, белые беседки у небольших водоемов, в глубине – виллы старинные и новейшей причудливой архитектуры. «Улица Анджело», – прочитал Арчил на промелькнувших воротах. За нумерацией домов внимательно следил водитель такси, и скоро машина остановилась у добротных деревянных ворот с резными наличниками над перекладиной и над калиткой, в которой была широкая прорезь и латинскими буквами слово «почта». Допотопная кнопка звонка под этой щелью. Цифру «18» можно было и не заметить: табличку с ней на правом столбе ворот закрывали ветки березы, свесившиеся из-за забора. Арчил расплатился с водителем, прибавив на чай четверть суммы, которая обозначилась на счетчике. На лице молодого итальянца возникло выражение крайнего удивления, которое можно было понять только так: «Ну и чудак этот русский! Наверно, миллионер. Однако со своей щедростью скоро состояние промотает».

Улица Анджело была просторной, пустынной, машины проезжали редко. Было почти тихо, как в сельской местности. Только жарко и душно… Арчил расстегнул две пуговицы рубашки, глубоко вдохнул, стараясь унять волнение, и нажал кнопку звонка. Где-то далеко еле слышно прозвенел колокольчик. «Как в русских помещичьих усадьбах», – почему-то подумал Арчил. За воротами долго не было никакого движения, и он уже хотел позвонить еще раз, но тут послышались легкие шаги, и прозвучал женский голос:

– Момент, момент!

Лязгнул металлический засов, прогремела цепочка, дверь калитки приоткрылась. На Арчила смотрела женщина лет тридцати, светловолосая и голубоглазая, смотрела приветливо и одновременно настороженно.

– Да, синьор? – спросила она по-итальянски, голос у нее был грудной, глубокий.

– Я бы хотел видеть графа Оболина, – сказал Арчил по-английски и тут же добавил по-русски: – Графа Александра Петровича Оболина.

Лицо женщины просияло. И дальше разговор шел на русском языке.