Золотая братина: В замкнутом круге

– Одно могу сказать… – Миров поймал себя на мысли, что сейчас поделится с директором музея тем интуитивным ощущением, которое пока никогда не подводило его. – Одно могу сказать: в течение ближайшего времени… ну, скажем, суток… в течение суток все разрешится. И я, Иван Кириллович, надеюсь на благополучный исход.

– Дай-то бог! – вырвалось у Любина.

– А теперь, Иван Кириллович, мой вопрос. Уж извините, крайне ограничен во времени. Скажите, пожалуйста, Никодим Иванович Воротаев… – Зазвонил внутренний телефон. – Один момент! Не кладите трубку.

– Хорошо, Вениамин Георгиевич.

– Да?

– Вениамин Георгиевич, ваш заказ выполнен. Три описи «Замок Вайбер, Пауль Кауфман – Н. Н. Толмачев» ждут вас в седьмом зале спецхрана.

– Благодарю! – Сердце Мирова учащенно забилось. – Через пятнадцать минут буду у вас. – Он положил трубку. – Иван Кириллович, скажите, Воротаев за все время вашей совместной работы в музее никогда не заводил с вами разговоров о «Золотой братине», об исторической судьбе сервиза, о том, почему отсутствует одно блюдо, где оно?…

– Простите, Вениамин Георгиевич, что перебиваю. Отвечаю: никогда! Если хотите уточнений, скажу так: складывалось впечатление, что этого человека вообще не интересуют экспонаты музея. Охрана, инструктажи по охране, точность, дисциплина – и в этом весь Воротаев.

– Спасибо… – Миров ненадолго задумался. – Мы еще поговорим с вами на эту тему более подробно. А сейчас, простите, спешу. Будут новости – первым их узнаете вы.

– Звоните, Вениамин Георгиевич, в любое время дня и ночи.

Спецархив бывшего КГБ закрыт для исследователей до сих пор. Часть его по шкале специализации новых структур, образовавшихся после реформирования громоздкого ведомства на Лубянке, перешла в ведение ФСБ. Спускаясь в подземные этажи архива, Вениамин Георгиевич Миров думал: «Да, познакомившись с историей „Золотой братины“ по папкам Любина, можно предположить, что есть еще одна сторона, стремящаяся завладеть сервизом. Вернее, могла быть, если учесть Никиту Толмачева. Хотя это давно прошедшее время. И я поделился этими мыслями с Арчилом. А Табадзе пошел дальше. Не бывает только прошедшего времени, – сказал он мне тогда. Надо еще раз признать, что это уникальный аналитический мозг, гениальный прагматик. Программа совершенна, когда она рождается не в металлических недрах компьютера, а в голове человека и в процессе участвуют душа, эмоции, сердце. В этом, по-моему, что бы мне ни говорили, принципиальная разница. И пока у России есть такие специалисты, как Арчил Табадзе, мы не пропадем. Ведь это он, изучив за одну ночь материалы в папках Любина, додумался и предположил: есть архив замка Вайбер. И сразу навел о нем справки. Ведь американцы, первыми появившиеся в замке весной 1945 года, потом, по специальной договоренности на самом верху, все ценности, которые там оставались к моменту появления союзников, и все захваченные документы передали советской стороне. Не знаю, не знаю… Но я чувствую… Чувствую: сейчас в зале № 7 спецхрана меня ждет нечто… Открытие? Потрясение?»

Седьмой зал был невелик, скорее – большая комната: несколько столов, похожих на школьные парты, на каждом – настольная лампа под белым металлическим абажуром.

– Здравствуйте, Вениамин Георгиевич, – приветствовал Мирова молодой человек в синем халате. – Для вас все подготовлено. Мне и нашего переводчика пришлось из выходных выдергивать.

– Не понимаю… Молодой человек улыбнулся:

– Ваш заместитель Арчил Тимурович достал меня вчера вечером в прямом смысле – знаете где? На водной спортивной базе под Истрой!

– Да как же он мог вас достать? – изумился Миров. – Ведь он вечером улетел в Рим!

– Нас достал его коллега… Простите, забыл фамилию. Скажу одно: на спортбазу за мной приехал милиционер на мотоцикле с коляской. К тому же в Москве мне была вручена краткая инструкция Табадзе. По ней мы и действовали с раннего утра. Арчил Тимурович просил максимально облегчить вам задачу. Так что вот тот столик в углу к вашим услугам. В описях интересующие вас документы вы найдете по закладкам. Их всего три. К документам приколоты переводы текстов. Ведь все подлинники на немецком языке.

– Спасибо!..

Потертый конверт. Адрес получателя, адрес отправителя – готическим шрифтом. Марка оторвана. Но штемпель можно разобрать: «Вилау. Пруссия. 14.02.44».

К конверту подколот лист с переводом: «Адресат – Пауль Кауфман, замок «Вайбер», земля Баден-Вюртемберг. Отправитель – Александра Вербер, пансионат „Отечество“, Карл-штрассе, 14. Вилау. Пруссия».

С непонятным чувством волнения, близким к мистическому, Вениамин Георгиевич вынул из конверта письмо, написанное от руки на листе пожелтевшей плотной бумаги; почерк решительный, педантичный.

Перевод отпечатан на компьютере: