Золотая братина: В замкнутом круге

Начиная с января 1945 года (Мартин Сарканис был в курсе) по тайным дипломатическим каналам с представителями США шли переговоры относительно замка Вайбер и хранящихся там произведений искусства, награбленных в России. По мере продвижения американских войск создавалась реальная возможность захвата замка союзниками. Необходимо было не допустить вывоза немцами сокровищ Вайбера. Поэтому советской стороной был предложен план совместного внезапного штурма замка десантниками дружественных стран. Захватить сам замок не представляло труда, главное – удержать его потом, если немцы попытаются вернуть Вайбер в результате контрштурма. Ближайшие от замка воинские гарнизоны находились в двух городах, на расстоянии девяноста восьми и ста пятнадцати километров, от них к замку вела единственная дорога, проходящая через Кауфбау.

На этот случай Мартином Сарканисом и его агентурой на юге Германии был разработан план парализации движения немецких войск по пути следования к Вайберу. И в принципе этот вариант вызволения и «Золотой братины», и остальных сокровищ замка был принят американцами, оставалось согласовать детали и предусмотреть скорейшее – в случае захвата замка советскими и американскими десантниками – продвижение войск США к Кауфбау.

Был Мартином Сарканисом разработан план действий и на случай, если Никита Толмачев по каким-либо причинам решится на похищение сервиза из замка в непредсказуемое время («час икс» – называлось оно в этом плане Сарканиса). А в том, что такое похищение комендантом Вайбера было разработано, сомневаться не приходилось. Через Дарью Мартин знал, что у Толмачева есть «окно» на швейцарской границе, притом, если можно так выразиться, «автоокно». Но узнать, где оно, не удалось. От Дарьи Никита Никитович тоже скрыл географическое место его нахождения. Ясно было одно: Толмачев попытается вывезти «Золотую братину» на своем «опеле». Но как?… До минувшей ночи Мартин Сарканис на этот счет мог строить лишь различные предположения. Теперь он знает: из бункера есть подземный выход наружу, и он находится внизу, возле выхода канализационной трубы, с северной стороны замка Вайбер, метрах в пятистах.

Сегодня утром, около семи часов, Мартин отправился в гараж, якобы проверить мотор своей малолитражки, и обнаружил, что «опеля» обер-лейтенанта Пауля Кауфмана нет на месте. «Неужели Дарья выполнила приказ Никиты и отогнала машину к канализационной трубе?» Мартин быстро вернулся к себе, надел охотничий брезентовый костюм, взял двустволку. Охранникам у ворот (они только в шесть тридцать сменили ночной караул) он сказал:

– Внизу у ручья слышал вчера вечером глухариный ток. Неужели к нам залетели? Хочу проверить. Кстати, фрау Дархен не уехала ли на рынок? Собрался в костел на утреннюю службу, а у моей старушки что-то мотор забарахлил. Фрау Дархен, наверно, не отказалась бы подвезти.

– Нет, господин Фогель, – ответили ему, – госпожа Кауфман при нас не выезжала. Мы слышали, она заболела.

– Понятно. Пойду пройдусь. А вдруг удача!

Ему открыли ворота. Кратчайший путь к выходу канализационной трубы начинался от северной части каменной крепостной ограды (если бы Сарканис пошел дальним маршрутом, по дороге к Кауфбау, то за поворотом увидел бы «опель» коменданта крепости…). Уже через двадцать минут Мартин был на месте. У канализационной трубы он обнаружил квадратную бетонированную площадку, засыпанную тонким слоем земли и прошлогодними, наполовину сгнившими листьями. Машины Пауля Кауфмана здесь не было. А где же выход из бункера? Поиски ничего не дали. «Странно… – думал Сарканис. – Все чрезвычайно странно. Где машина? И где Дарья? Заболела… Несколько часов назад она была совершенно здорова». Тяжелое предчувствие беды заставило Мартина поспешить назад.

– Чудес не бывает, – сказал он стражникам. – Глухарь – птица осторожная. Близко от жилья редко ток устраивает. Значит, показалось.

Он подавил в себе желание пойти к коттеджу коменданта: «Засвечусь. Прежде всего дело. Значит, Толмачев замыслил сегодня завладеть „Золотой братиной“. Возможно, на первых порах с Фарзусом. Только на первых порах… И не исключено, что все по времени совпадает: действия Никиты и акция „Захват“. Отсюда два вывода. Первое: Толмачев должен находиться под моим постоянным контролем. Второе: как только наши окажутся здесь, уже в первые минуты у канализационной трубы необходимо организовать засаду». С такими мыслями в восемь часов утра шестнадцатого марта Ганс Фогель поднялся в свою бильярдную.