Золотая девушка

Полковник проигнорировал протянутую руку, и хирург сделал вид, что указывает ею на один из стульев. – Присаживайтесь, пожалуйста. У него был густой бас, да еще с калифорнийским акцентом, что совсем вывело полковника из себя. Какого черта иностранцы заимствуют акцент и словарь нации иммигрантов?

– Постою. Насиделся в чертовом самолете.

– Может быть, чашечку чаю?

– Какой чай! – Этот мексиканский доктор наверняка сумасшедший. – Послушайте, сейчас два часа дня. Я хочу знать, что случилось с англичанином, который у вас находится.

Хирург развел загоревшими мускулистыми руками:

– Я думал, что все объяснил по телефону, полковник…

– Мне не нужна вся эта медицинская тарабарщина. Мне нужна правда, которую мне скажут на человеческом языке. Этот человек работает на меня. Его отец был моим старым другом. Я его воспитал.

Хирург вздохнул и опустился в кресло, тяжело заскрипевшее под ним.

– Пациент получил перелом четырех ребер с правой стороны, – спокойно сказал он, поставив локти на стол. – В этом, конечно, нет ничего хорошего, полковник, но в обычных условиях ничего опасного для такого выносливого и физически развитого пациента. К сожалению, он продолжал активную деятельность после того, как получил первую травму. Без сомнения, было еще несколько падений.

– Продолжайте же, – раздраженно проворчал полковник.

Хирург повернулся лицом к экрану, включил аппарат, положил на экран три рентгеновских снимка грудной клетки и белой указкой показал на сломанные ребра.

– Заметьте, полковник, что при первом ударе ребра проткнули правое легкое. – Указка передвинулась на более темные пятна на правом легком. – Здесь вы видите, полковник, обширные повреждения, нанесенные легкому ребрами при последующих падениях и, что очевидно, невероятно тяжелых физических упражнениях.

Кончиком указки хирург обвел темную массу, которая закрывала правую сторону грудной клетки на всех рентгеновских снимках.

– Сильное кровоизлияние, полковник. – Он выключил экран, положил указку и повернулся лицом к полковнику Смиту. – Мы делаем переливание крови.

Брови полковника вскинулись, как крылья ястреба.

– Вы что, хотите сказать, что кровоизлияние продолжается?

– Я предпочел бы выразиться точнее – нам пока не удалось остановить кровотечение, – ледяным тоном ответил хирург. – А какая разница?

– Во-первых, то, что вы сказали, свидетельствует о вашей некомпетентности. Во-вторых, нам не удалось остановить кровотечение, несмотря на весь опыт и самое лучшее оборудование. Самая главная проблема – это сердце. Пациент пережил сильное потрясение, которое наложилось на интенсивное переутомление. Сердцебиение слабое. В данный момент пациент не сможет выдержать операцию.

– И что вы делаете?

– Ждем, полковник.

– Он может говорить?

– Пока нет.

– Я могу посидеть с ним немного. Полюбуюсь моим мальчиком, – проговорил полковник и тут же разозлился на себя за то, что вдруг выступил в несвойственной ему роли. – У вас есть его вещи?

Хирург протянул ему смятые доллары и расписку в их получении.

***

На взгляд непрофессионала, Трент выглядел как карта лондонской подземки, на которую нанесена система управления. Едва заметная пульсация на экране прибора показывала слабое сердцебиение. Об этом полковник уже знал. И бутылочки с плазмой он тоже когда-то видел.

"Красивое лицо, но слишком много в нем от его матери", – подумал полковник. Прекрасная женщина и безукоризненно сидела на лошади. Но ужасная мотовка. У него были для нее деньги. Полагая, что между ними существует взаимопонимание, он купил ей кобылу для охоты с собаками. Это было за год до присвоения ему звания капитана и, по полковой традиции, получения разрешения на женитьбу. Он оплачивал ее портного, даже подарил голубой "Эм Джи"[9]. И потом сделал предложение. И она ему отказала. Сказала, что он ей, конечно, нравится, но… Новость облетела весь полк, начались насмешки. Пришлось перевестись в министерство, а через год она вышла замуж за его лучшего друга. Прекрасный человек по фамилии Махони. Необычайно верный, страстный и остроумный. Но денег он не считал, а за душой не было ни пенни.

Полковник предупреждал Махони, что ничего хорошего из этой женитьбы не выйдет, а тот только посмеялся. Прошло полгода, и полковнику пришлось выпутывать его из истории с эскадронными счетами.

Сколько было мальчику, когда он согласился взять его под свою опеку? Двенадцать? Эта проклятая женщина позвонила ему из Бахрейна, сказала, что Махони покончил с собой, просила помощи. И это не в первый раз после скандала со счетами. Своим мотовством она довела до самоубийства беднягу Махони. Полковник сказал ей тогда, чтобы убиралась к черту, но согласился взять мальчика.

Он помнил все, как будто это было вчера.

Он был готов утешить паренька. Тщательно готовился, повторил все слова, даже отрепетировал перед зеркалом в спальне, как обнимет его. Для полковника была важна репетиция, потому что он боялся физического контакта с людьми.