Золотая голова

Я отдала Керли конюху, предварительно сняв сумки с седла и водрузив их себе через плечо, и вошла внутрь. Народу в зале было не много — хоть и наступил вечер, но для любителей трактирных посиделок час был еще ранний. Маддан, владелец заведения, протирал у стойки кружку, гораздо меньших размеров, чем та, что висела над входом. Его лысина матово светилась в окружении масляных плошек.

Я подошла к стойке и сняла шляпу, встряхнув волосами — они, пусть и были подстрижены перед дорогой, цвета не изменили.

— А… — сказал Маддан, хотя губы его при этом формой обрисовали идеальное «о». Времени поразмышлять над этим противоречием предоставлено мне, однако, не было. Маддан очень быстро пришел в себя и безразлично произнес: — А я слыхал, будто кое— кому… голову-то золотую… того…

— Значит, назад пришили, — в тон ему ответила я и добавила: — Не беспокойся, за мной все чисто. Он вздохнул.

— Ты по делу или как?

— Я когда-нибудь езжу не по делу?

— Кто тебя знает… Надолго?

— Дней на несколько. — Я не стала уточнять.

— Значит, будешь брать комнату?

Вместо ответа, я положила на стойку серебряную крону. Маддан кивнул, и монету чудесным образом заменил ключ.

— Вторая от лестницы, ты знаешь… Ужинать будешь?

— Само собой.

Я поднялась наверх. Номер, конечно, был похуже, чем в «Белом олене», но обеспечивал самое необходимое, а уж после камеры смертников и вовсе показался дворцом (если забыть, что после той же камеры я несколько дней прожила в настоящем дворце). Вскоре пришел и Маддан.

Он принес свечу и поднос с ужином: луковый суп, благо целоваться в обозримом будущем не требовалось, говяжье сердце и бутылку фораннанского («Разорят меня твои барские замашки, — нудел он обычно. — Кроме тебя, здесь кислятины этой никто не пьет, а бываешь ты редко, — себе в убыток закупаю! »). То, что он пришел сам, а не прислал слугу, означало, что он желает перемолвиться наедине. Так оно и было.

— Берешь в долю, Золотая Голова?

— Нет. Дело мутное. Но навар ты можешь поиметь.

— Ясно. Спрашивай, что надо.

Маддан действительно мог знать о многом. Разумеется, записку я ему показывать не стала, но о покойном авторе спросить стоило.

— Слышала я, будто не так давно в вашем богоспасаемом городе перерезали глотку некоему Мартину Форчиа.

Маддан пожевал губами, раздумывая, говорить или нет. Наконец бросил:

— Вообще-то это было не в городе. Его у волнореза нашли, с той стороны, после отлива…

То, что труп побывал в воде, новостью для меня не было. Недаром записка размокла. Однако слабая надежда, что Гейрред Тальви изволит шутить и дурить мою золотую голову и никакого убийства не было вовсе, померкла. Но Маддан явно сказал не все, что знал. Он этого и не скрывал. Стоял и ждал, спрошу ли я. Я молчала. Подхватив поднос, он пошел к выходу. В дверях обернулся:

— Скажи, этот Форчиа — твой друг? Странная манера подобным образом спрашивать о покойнике.

— Я его не видала ни живым, ни мертвым, — ответила я чистую правду.

— Тогда лучше тебе не ввязываться в это дело. Верные люди говорили, что Форчиа был императорским шпионом.

С этими словами Маддан закрыл дверь.

Вот еще новости. Тальви работает на императора? Почему бы нет, работаю же я на Тальви. В этом даже есть некое изящество — заставить последнюю из Скьольдов служить той самой власти, что Скьольдов уничтожила. Но что-то подсказывало мне, что дело обстоит совсем не так. Хотя, как заметил бы мой нынешний работодатель, «что-то подсказывает» — не довод. Равно как и «верные люди говорят» — далеко не всегда есть правда, в чем мне неоднократно приходилось убеждаться.

Впрочем, пока я размышляю, ужин стынет. Вот это — действительно довод. Я быстро покончила с едой. Плеснула вина в кружку — глиняную, не оловянную, стянула сапоги и вытянулась на койке, отхлебывая вино и разглядывая извлеченную из кармана записку Форчиа.

Прикинем.

точн Кри Во После лив та клад Только два слова выглядят законченными: «клад» и «после». Может быть: «Точно так. Идти по кривой — клад. После ливня». Бред полнейший. И Гейрред Тальви, которому, очевидно, была адресована записка, меньше всего похож на кладоискателя. Кроме того, если слово выглядит законченным, это не значит, что оно таковым является. Начало другого слова… может, «кладбище»? А скачущее «во» залезает на верхнюю строку.

«Точно в восемь на кладбище (если предположить, что вместо „та“ в действительности „на“). Кричи. После»… должно произойти что-то с «ли». Но не «пли» же, если бедняге перерезали горло. А потом утопили. Вот откуда «кладбище» в мыслях и поперло.

Разумеется, в этом варианте больше смысла, чем в первом. Но «клад» с равным успехом может быть не началом, а концом слова. Тем паче, что расстояние между ним и «во» очень большое. Приклад? Расклад? А «после ли… » — «впоследствии лишишься»…