Золотая голова

Я пришла туда к утренней мессе. Народу было не много, хотя, разумеется, не так мало, как в кладбищенской часовне. Небольшой орган — сущий малютка перед тем, что стоял в Свантерском кафедральном соборе, — молчал, и пожилой священник с желтоватым цветом лица служил без воодушевления. Я купила свечу, чтобы поставить ее за помин души Мо Хантера, шкипера шхуны «Гордость Карнионы». Во-первых, потому, что Кривой Мо на своей «Гордости» и в самом деле о прошлом годе пропал в море, а во-вторых, это был хороший предлог оглядеться. Церковь, расположенная вблизи порта (правда, не на его территории), посещалась, судя по всему, преимущественно моряками и их близкими, несмотря на то, что Бернард Эрдский не был особенно почитаемым морским святым, вроде святого Николая-путеводителя или святого Христофора (а вот с чего Тальви почитали святого Христофора, между прочим? ). И как во многих иных церквах, особенно где есть гробницы святых, можно увидеть слепки исцеленных рук, ног и прочих частей тела — хоть и не всех, надо думать, — так здесь стены были увешаны изображениями парусников — из соломы, дерева, глины, латуни, изредка даже из серебра. К сожалению, этих трогательных даров от мореплавателей, коих от кораблекрушений и прочих напастей на водах спасла молитва Бернарду Эрдскому, было недостаточно, чтобы прикрыть фрески, исполненные в той не любимой мною манере, что представляет святых и мучеников такими, будто им поминутно необходим флакон с нюхательной солью. А ведь они, если верить тому, что им пришлось претерпеть, были довольно крепкими ребятами.

Фрески по большей части изображали разные эпизоды из жития святого Бернарда, каковое я, признаться, знала плохо и с трудом могла эти эпизоды отождествить. Ясно было, что святой епископ подвизается в пустынях и чащобах, проповедует страшным и диким варварам-эрдам и обращает их в истинную веру, низвергнув языческих идолов. Вероятно, где-то там, среди варварских вождей, внимавших проповеднику, примостились и мои предки. Надо признать, с ними он недоработал…

Однако все это плохо вязалось с кораблями на стенах и с барельефом в тимпане — где тоже были изображены корабли. Не кроется ли здесь разгадка?

Я осмотрела хор с восточной стороны церкви, табернакль со статуями в алтарной стене, лекторий, за которым тянулся ход в крипту. Едва я успела бросить взгляд в ту сторону, как прозвучало: « Ite, missa est» Священник, сопровождаемый служкой, удалился в сакристию. Еще один служитель подошел поправить свечи. Он был невысок, коренаст, с удивительно мощными плечами.

Я отвернулась. Если здесь что-то неладное, лучше не торчать на виду, а наблюдать оттуда, откуда не будешь мозолить людям глаза. Кстати, для меньшей же заметности я повязала голову платком, скрывшим волосы, и могла без опаски снимать шляпу. Но сейчас я ее снова на себя водрузила.

Для чего в церкви служит крипта? В старых — известно для чего. Там гробницы или просто могилы. Но эта церковь не такая уж старая. Припасы какие-нибудь? Вино? Свечи?

У служителя со свечами странная походка. Как будто он больше привык ходить по шаткой палубе, чем по каменным плитам.

Остаток дня я провела в заранее облюбованном мной месте — на крыше дома наискосок от церкви. У дома были широкие дымоходы, а по соседству расположился пустующий торговый склад. Так что никто мною не интересовался, и никто не мешал, кроме голубей. Отвратные, кстати, птицы. Понятия не имею, почему их вечно сравнивают с чем-нибудь священным и высоким. Летают они красиво, спору нет, хотя и чересчур шумно, а как сядут — существа жадные, прожорливые, а главное — злобные. Ни один ворон со своими собратьями такого не вытворит, как эти милые создания.

Это мне церковь, наверное, благочестивые мысли нагоняет. Сперва кладбище, потом церковь — до чего дойдем? Однако соседство с голубями искупалось выгодой позиции — отсюда был виден и главный вход в церковь, и низкая боковая дверь, которую я приметила еще утром. Она была закрыта, но замка не имела — предположительно, запиралась изнутри.

Ангельское терпение, дух благочестия и отнюдь не голубиная кротость, проявленные мною в тот день, наконец были вознаграждены. Может, математик из меня еще худший, чем знаток архитектуры, но сложить-вычесть я умею. Вечернюю мессу — здесь, как и во всем герцогстве Эрдском, не действовал исходивший из Тримейна запрет на вечерние мессы во избежание пожаров, вызываемых свечами и лампадами, — более многолюдную, посетило сорок два человека. А покинуло церковь тридцать четыре. Причем, насколько я могла припомнить, все недостающие были мужчины. Этим я отмечаю не только их принадлежность к относительно сильному полу, но и обстоятельство, что они были не мальчишки и не старцы. Я ждала. Может, они все сладко задремали от прохладного вечернего воздуха. Может, режутся в карты на задних скамьях. Или обсуждают что-то со священником. Всем исповедоваться приспичило на ночь глядя?