Золотая империя

Напрягая память, чтобы вспомнить все, чему научила ее Субха, Нари отметила точку примерно на расстоянии ширины ладони за лбом мальчика, аккуратно сбрила там волосы и тщательно вымыла кожу с большим количеством мыла, после чего сделала аккуратный разрез на скальпе. Вытирая кровь, которая быстро выступала из раны, она отодвинула небольшой лоскут кожи, обнажая кость под ним.

Али, стоя рядом с ней, пошатнулся.

– О. Вот как это выглядит.

– Дай чистую тряпку, – отозвалась Нари, убирая окровавленную. – Сверло.

Али дрожащими руками протянул ей сверло. Нари ощутила тяжесть инструмента в своих ладонях, и у нее чуть не подкосились ноги от кошмарного осознания того, что она собиралась сделать. Нари что, сошла с ума? Кто она такая, чтобы взять жизнь этого мальчика в свои руки и просверлить дыру в его голове? Она воровка, она мошенница.

Нет, ты – бану Нахида.

Когда Нари приставила дрель к его черепу, ее руки больше не дрожали.

Позже, она не смогла бы ответить, когда ее окутала пелена тихого умиротворения – чувство, которое якобы должна вызывать правильная молитва. Слышался мерный скрежет сверла, стоял влажный, мучнистый запах костной пыли и крови. Когда ее руки и запястья уже горели от усталости, она передала сверло Али, и под ее бдительным руководством он сделал несколько оборотов. Капли пота выступили на ее коже, и она остановила его, как только увидела, что они дошли до последнего костного слоя. Нари заняла его место и с замирающим сердцем осторожно извлекла сверло, вытаскивая с ним окровавленный кругляшок кости.

Она смутно сознавала, что Якуб уводит родителей мальчика. Нари едва обратила на это внимание, потому что… она только что проделала дырку в черепе. Она молча смотрела на результат своей работы, не в силах вымолвить и слова. Ее кровь гудела от нервного напряжения, смешанного со страхом и тревогой.

«Дыши», – сказала она себе, вспоминая слова Субхи. Прямо под черепом находится мембрана. За этой мембраной и скапливается кровь. Ее-то тебе и нужно проколоть.

Нари взяла скальпель. Она едва не задыхалась от повисшей в комнате тишины, а ее сердце билось так быстро, что, казалось, вот-вот разорвется. Нари сделала глубокий вдох, вознося молитву Создателю, Анахид и всем на свете, лишь бы склонить чашу весов в свою сторону.

Она проткнула мембрану. Кровь брызнула ей прямо в лицо, густая и темная, почти пурпурная, с маслянистым отливом.

Это наконец привлекло внимание матери.

– Что ты натворила? – закричала она, бросаясь вперед.

Али встал между ними, не позволив женщине вцепиться в Нари. Та застыла, глядя на кровавый разрез. Когда вся темная жидкость вытекла наружу, Нари увидела, как розовато-желтый мозг под ней начал пульсировать в такт сердцебиению мальчика.

А потом он пошевелился.

Несильно, лишь вздохнув и слегка дернув одной рукой. Но потом что-то шевельнулось под его закрытыми глазами. Мальчик что-то пробормотал во сне, и Нари судорожно выдохнула, стараясь удержаться на ногах.

Она оглянулась. Все в комнате смотрели на нее со смесью восхищения и ужаса.

Нари улыбнулась.

– Кто-нибудь поможет мне со швами?

Остаток ночи ушел на то, чтобы наложить швы. Нари дождалась, пока мальчик откроет глаза, после чего его переложили на доску, которую принес очередной родственник. Семья жила всего в квартале отсюда, и Нари подробно объяснила родителям, как ухаживать за сыном, пообещав, что придет к нему на осмотр около полудня.

Его отец, уходя, рассыпался в извинениях и словах благодарности.

– Да отблагодарит тебя за это Господь, – лепетал он. – Мы найдем способ заплатить тебе, обещаю.

Глядя на мать, баюкавшую сына, Нари отрицательно покачала головой.

– Не нужно мне платить, – сказала она, придерживая дверь. – Я была рада помочь.

Рассветные лучи светлили небо, когда она провожала их взглядом. Было тихо, если не считать пения птиц и дуновения ветерка, доносившего запах Нила. Нари глубоко вздохнула, с чувством достигнутой цели и умиротворения, которых не испытывала с самого дня шествия в честь Навасатема.

Она все еще на что-то годилась. Пусть ее магия исчезла, но Нари только что спасла чью-то жизнь, проведя операцию, которая даже у опытных врачей не всегда получалась успешной. Когда прилив страха и возбуждения окончательно спал, она задрожала и прислонилась к двери аптеки, утирая слезы, к ее собственному смущению выступившие на глазах.

Я стала тем, кем всегда хотела быть. К черту политику Дэвабада и отсутствие дипломов, которые человеческий мир никогда не предоставит такой женщине, как она. Нари была целительницей, и никто не мог отнять это у нее.

Она вернулась в аптеку. Али и Якуб сидели друг напротив друга с одинаково ошеломленными лицами, в окружении окровавленных инструментов и тряпок.

Но нет, не просто ошеломленными: Али, казалось, был на волосок от того, чтобы его не вырвало. Нари с трудом сдержала улыбку.

– Вот уж не ожидала, что окажешься таким слабонервным.