Золотая химера Борджиа

Альдо вновь с удовольствием разглядывал бюро времен Людовика XV работы Ризнера, изящные канделябры «Томира», ковры Савонри, украшавшие стены; табуреты с ножками в виде буквы Х из позолоченного дерева с сиденьями, обтянутыми красной кожей, на каких во времена королей получали право сидеть герцогини. Он разглядывал книги в тисненных золотом, потускневших переплетах, камин из розового мрамора и пушистый ковер – тоже, разумеется, Савонри, – покрывавший в кабинете весь пол.

Хозяин с присущей ему деликатностью оставил на несколько минут гостя, позволяя ему прийти в себя, успокоиться, смахнуть невольно заблестевшую слезу, а когда вернулся, подал красивую хрустальную рюмку с солидной порцией «Наполеона», вспомнив, что Альдо отдает предпочтение коньяку, а не виски. Морозини улыбнулся.

– Ты не жалеешь о службе в суде?

– С каждым днем все меньше. Там я никогда бы не был так свободен, как здесь. Профессия антиквара куда увлекательнее возможности выносить приговоры от имени Республики.

– А как к этому относится твоя мать?

– Мама? Она довольна. С недавнего времени она стала жить со мной, приняв на себя заботу о доме, который восстановлен во всех мелочах и стал точно таким, каким был при жизни отца… Я бы очень хотел, чтобы в ближайший вечер вы пришли к нам поужинать вместе с Адальбером, госпожой де Соммьер и мадемуазель Мари-Анжелин. Мама так хочет с ними познакомиться!

– Не сомневайтесь, что желание обоюдно. Мы с радостью принимаем твое приглашение. Кстати, относительно знакомых, входя в магазин, я заметил баронессу фон Эценберг, которая выходила отсюда…

– Вы имеете в виду госпожу Белмонт? Она больше не хочет вспоминать свой титул и немецкую фамилию. Теперь она носит только то имя, которым подписывает свои работы. Она тоже была очень растрогана, когда вошла сюда, и рассказала, что отец устроил большую выставку ее скульптур, которая имела бешеный успех.

– Вполне заслуженный. У автора огромный талант. А что касается твоего отца, то не буду от тебя скрывать, он был страстно влюблен в госпожу Белмонт.

– Вот как? Но тогда… Почему вдруг этот ужасный брак?.. Хотя я тоже могу понять…

Альдо не мог не улыбнуться.

– Сердце нашего дорогого Жиля, который ни за что не желал расставаться с холостой жизнью, было на удивление пылким. Я был свидетелем, как на протяжении четырех лет он был увлечен четырьмя женщинами. По порядку: сначала танцовщицей-цыганкой, потом госпожой Белмонт, затем прекрасной, но очень капризной итальянкой и, наконец, той, которой удалось склонить его к браку.

– Четырьмя? За четыре года? – переспросил ошеломленный Франсуа.

– Ну да! Он пользовался успехом. Адальбер может рассказать тебе намного больше. Но возвратимся к госпоже Белмонт. Как я понял, она вернулась из путешествия, и, как мне показалось, не одна.

Франсуа-Жиль пожал плечами.

– Трудно было бы это не заметить. Ее спутник – целая планета, целый театр, который хочет забавлять. И действительно забавляет госпожу Белмонт.

– Это я тоже успел заметить, – упавшим голосом произнес Альдо.

– Кстати, он ваш соотечественник. Почти соотечественник, так как не имел счастья родиться в Венеции. Граф… Фанкетти! Да, я не ошибся, Оттавио Фанкетти. Кажется, неаполитанец.

– Южанин, я сразу догадался, – пробормотал Альдо, совсем не благовоспитанно сопя. – А ты не знаешь случайно, где она его откопала?

– Знаю. Они встретились на пароходе. Дорожное знакомство. Быстро подружились, быстро распрощались, сами знаете, как это бывает. Но графа, похоже, зацепило, – добавил молодой человек, который, работая помощником прокурора, очевидно, приобрел некоторый опыт в физиогномике. – Я налью вам еще немного коньяку, – предложил он успокаивающим тоном.

Но Альдо уже поднялся.

– Нет, спасибо. Пора. Меня ждут на улице Альфреда де Виньи. Могу захватить и тебя, если хочешь. Тетя Амели и Мари-Анжелин будут рады тебя повидать.

– Я бы с большим удовольствием, но в два часа у меня встреча в Версале. Но я позвоню и напомню о приглашении. Буду очень рад с ними увидеться.

– А почему до сих пор не давал о себе знать?

– Да как-то не решался. Госпожа де Соммьер, она такая…

– Ну, ну, перестань, дружок! В общем, это я все улажу. И позвоню, чтобы договориться о дате.

Поговорив еще с минутку с Бейли, князь Морозини пустился в обратный путь к улице де ла Пэ – туда, где оставил машину.