Золотая клетка

– Ступай за ней, – кивнул император, снова вздыхая. Младшая дочь совершенно не походила на остальных его детей ни выдержкой, ни сообразительностью. Он боялся представить, что из нее вырастет. Глядя на двух удаляющихся детей, он подумал, что, может быть, присутствие такого сдержанного ребенка, как Шан Юй, пойдет на пользу манерам Четвертой принцессы. – Шан Цзянь, – обратился он к министру, – в будущем можешь почаще приводить своего сына поиграть с Четвертой принцессой.

– Слушаюсь, Ваше Величество, – поклонился Шан Цзянь.

* * *

По возвращении во дворец Мин Сянь сразу же устремилась в свои покои, изможденная этим невероятно длинным днем. Услышав шаги за спиной, она обернулась и с удивлением заметила, что Шан Юй следует за ней.

– У великого советника есть к Нам какое-то дело? – холодно спросила она. Все, чего ей хотелось, – это прилечь. – Шан Юй, – смягчилась она, вспоминая, что он пострадал из-за нее, – отправляйся залечивать рану, ее нельзя запускать.

– Ваше Величество, я всего лишь хотел убедиться, что вы в безопасности дойдете до Дворца душевного спокойствия. – Тот поклонился, прожигая ее своим свирепым взглядом.

– Что может с Нами случиться во дворце? – презрительно поднимая брови, спросила Мин Сянь. – Впрочем, если ты не доверяешь императорской гвардии, в которой когда-то служил сам… – она многозначительно замолчала. Она видела, как в полутьме галереи Шан Юй в гневе сжал рукоятку меча. Он был единственным придворным, которому дозволялось проносить оружие в императорский дворец. Мин Сянь отвернулась.

– Тогда я прошу позволения откланяться, Ваше Величество, – после небольшой паузы наконец сказал Шан Юй. Мин Сянь не видела его лица, но предполагала, что он плотно сжимает челюсти.

Императрица махнула рукой:

– Об этом Мы и говорим. Отправляйся в свое поместье. Мы наградим тебя на утреннем собрании за спасение Нашей жизни. Можешь не являться на него по причине ранения.

– Не стоит, Ваше Величество, – отказался Шан Юй. – Это мой долг.

Долг.

– Как пожелаешь.

Мин Сянь еле слышно вздохнула. Больше говорить было не о чем. Девушка направилась в свой дворец, и свита потянулась за ней. Чжоу Су, проходя мимо застывшего как камень великого советника, еле заметно сочувственно покачал головой. Все во дворце знали, что императрица больше похожа на Будду, чем на человека, – она холодна, беспристрастна и всегда спокойна. Казалось, ничто ее не трогает, и она говорит только те слова, которые следует. Ни одного лишнего слова не слетало с этих всегда плотно сжатых тонких губ.

А ведь Чжоу Су еще помнил ту улыбчивую, непоседливую девочку, маленькую Четвертую принцессу, которая подмечала красоту мира с проницательностью мудреца, любила османтусовое печенье и была готова украсть из дворца отца-императора тушь, даже рискуя подвергнуться суровому наказанию – и все ради того, чтобы успеть запечатлеть на бумаге свою фантазию.

Когда императрица наконец оказалась в покоях, она вытянула руки над жаровней, отогревая замерзшие пальцы. Рана на ее шее была со всей тщательностью обработана охающим придворным лекарем, по настоянию Чжоу Су она выпила горячего бульона, переоделась и теперь наконец-то могла побыть в одиночестве. В комнате было темно, свечи погашены, и только тусклый свет жаровни освещал личные покои императрицы. Взглянув на стол, на котором под прессом лежала законченная картина с зимней сливой, она не удержалась от нового вздоха. Она пошевелила пальцами над пылающим жаром и неожиданно услышала тихий стук.

Оглянувшись на дверь, за которой замерли дворцовая стража и служанки, она легкими шагами подошла к окну и открыла его. В комнату тут же забралась черная тень, почтительно опускаясь на одно колено. Лицо человека было скрыто маской.

– Ваше Величество, – свистящим шепотом произнес человек. – У меня для вас послание, – он вытащил из-за пазухи крошечный свернутый листок бумаги.

– Подожди здесь. – Императрица взяла письмо, подходя к жаровне, чтобы разглядеть слова. После этого она направилась к столу, взяла чистый лист бумаги, обмакнула кисть в полузастывшую тушь и размашисто написала ответ. Свернув послание, она передала его ожидающему человеку и закрыла за ним окно. Тень неслышно взобралась на черепичную крышу и исчезла в ночи.

Мин Сянь подошла с письмом, которое все еще держала в руке, к жаровне и бросила его на угли. Некоторое время она смотрела, как огонь без остатка пожирает бумагу, а затем направилась в постель.

Глава 5 Расследование