Золотая клетка

Еще до того, как поднялось солнце, Чжоу Су уже мягко будил императрицу. Больше всего в жизни Мин Сянь не нравились эти ранние подъемы. Она вставала около пяти утра, чтобы отправиться на утреннее собрание, где выслушивала зевающих стариканов, считающих, что в силу возраста они гораздо умнее и хитрее молодой императрицы, затем ей нужно было идти к матушке, чтобы засвидетельствовать свое почтение, а все последующее время она занималась тем, что читала доклады, подписывала приказы и принимала на аудиенции чиновников. Лишь вечером, когда заходило солнце, она могла заняться тем, к чему лежала душа, – рисованием и каллиграфией.

Зевая, она стояла на месте, раскинув руки в стороны, пока служанки одевали ее в императорские одежды – несколько слоев тяжелых тканей, ложившихся на ее плечи подобно бремени Мандата Неба. После этого она могла наконец чем-то перекусить, а служанки между тем укладывали ее волосы. Мин Сянь не любила всего этого – в свободное от двора время она ходила простоволосой или подвязывала их в небрежный узел, над которым всегда вздыхал Чжоу Су, считавший, что «так не положено».

– Осторожнее, – поморщилась она, когда служанка ненароком задела рану на ее шее, поправляя воротник. Та тут же упала на колени, рассыпаясь в извинениях.

– Аккуратнее! – прикрикнул на прислугу евнух Чжоу, и девушки снова затряслись. Чжоу Су славился своим железным кулаком. Как глава дворцовых слуг, он строго относился как к своим обязанностям, так и к чужим. Учитывая, что подле императрицы не было никого ближе него, он пользовался почти неограниченной властью.

– Отправляемся, – сказала Мин Сянь, бросая на себя мимолетный взгляд в зеркало и тут же равнодушно отворачиваясь. Она знала, что довольно красива, но ей эта красота не нравилась. С забранными волосами она производила впечатление бедного ученого из-за своих ясных глаз, тонких черт лица и бледной кожи. Никак не могущественной императрицы, и она прекрасно это знала. Даже слуги не особо боялись ее.

– Императрица отбывает на утреннее собрание! – громогласно провозгласил Чжоу Су, чем заслужил взгляд из-под опущенных век Мин Сянь. Эта традиция ей тоже не нравилась.

Впрочем, нельзя сказать, что что-то в бытие императрицей приходилось ей по душе. Однако будучи послушной марионеткой, она не имела права голоса. Императрица уселась в паланкин и устало прикрыла глаза. Всю ночь она ворочалась без сна из-за зудящей боли в шее и совершенно не выспалась. К тому же она знала, что сегодня утреннее собрание будет не в меру громким и визгливым – новость о покушении на императрицу уже наверняка дошла до матушки и придворных.

Когда она вышла в зал утренних собраний, чиновники тут же почтительно упали на колени.

– Тысяча лет императрице!

– Поднимитесь, – сказала Мин Сянь с усталостью в голосе, уже зная, что за этим последует. Повязка на ее шее была видна из-за воротника и не могла не привлечь внимание министров.

И точно – в центр зала вышел министр Вэй. На его лице была написана лицемерная тревога.

– Ваше Величество, до вашего подданного дошли слухи, что вчера на обратном пути из императорской усыпальницы на вас было совершено нападение. – Он поклонился, бросая взгляд на ее шею. – Надеюсь, что Ваше Величество не сильно пострадали. Тело дракона[23] священно для государства.

Мин Сянь посмотрела на него из-под жемчужных подвесок, не отмечая в лице дядюшки никакой тревоги за ее «тело дракона». Она невольно перевела взгляд на левую сторону зала, обнаруживая Шан Юя на его привычном месте. Императрица нахмурилась – она надеялась, что тот последует приказу и возьмет выходной. Увидев, что тот смотрит на нее, Мин Сянь отвела взгляд, и ее лицо вновь стало абсолютно равнодушным.

– С Нами все в порядке. – Кончики пальцев императрицы ударили по подлокотнику трона. – Императорскому дядюшке не о чем беспокоиться.

Такое наименование заставило министра Вэя поклониться еще глубже. Хотя тот и правда являлся дядей Мин Сянь, поскольку вдовствующая императрица Вэй не была императрицей при жизни прежнего императора, то и один, и второй титул подарила им императрица Мин Сянь. Потому при дворе, дабы не порождать ненужные слухи о жадности министра Вэя до власти, он «великодушно» попросил не называть его императорским дядюшкой. Однако сейчас Мин Сянь так к нему обратилась, чтобы подчеркнуть благодарность за заботу о ней. Министру Вэю это понравилось.

– Я также слышал, – после некоторой паузы добавил Вэй Шаопу, – что первый министр смог живьем схватить одного из убийц. – Он повернулся к Шан Юю и отвесил ему поклон, складывая руки перед собой. – Спасибо великому советнику за заботу о Ее Величестве и службу государству.

Покровительственный тон дяди заставил Мин Сянь нахмуриться, но из-за жемчужных нитей никто этого не заметил. Ее лицо оставалось скрыто от других, и никто не смог бы угадать, о чем она думает.

– Великий советник спас Нам жизнь, – наконец проговорила она. – За это Мы жалуем великому советнику поместье у горы Сань и двадцать пять цинов[24] земель. А также титул «Опоры государства».