Золотая клетка

– В чем твой секрет, Фэй?

– О чем ты?

– В тебе есть всё. Ты красивая, пьешь, как мужик, тебя считают самой умной на курсе. Хенрик поговаривает о том, чтобы сделать тебя акционером нашего предприятия. Должны же у тебя быть какие-то недостатки… Может быть, ты на самом деле мужчина? Или у тебя косолапость?

Он опустил голову, делая вид, что заглядывает под стол. Смеясь, я толкнула его ногой под столом. Столик покачнулся, и Як тоже расхохотался.

– И потом, с тобой весело, – продолжал он. – Тебе здесь нравится?

Внезапная перемена в лице. Серьезность и даже некоторая неуверенность. Голубые глаза смотрели прямо на меня, проникая в душу. Я задрожала, отвела глаза. Не хотела показывать, что влюблена в него до безумия. Таким мужчинам, как Як, важно бороться за победу, охотиться на дичь, иначе они утратят интерес.

Я понимала: нельзя допустить, чтобы он узнал о Матильде. Но с этим проблем не вознет. Воспоминания о прошлом бледнели с каждым днем. Только Себастиан приходил ко мне порой во сне. Но это случалось все реже и реже.

– Город хорош, а вот компания могла бы быть и получше, – сказала я, дерзко глядя на него.

– Вот так?

Вертя в руках бокал с пивом, Як ухмыльнулся, глядя на меня.

– Кстати, что там у тебя с твоим бойфрендом? – спросил он.

Перед глазами у меня возник образ Виктора, крепко спящего в горящей постели.

– С ним все кончено, – коротко бросила я.

Як не встречался с ним, не знал деталей, а я не собиралась посвящать его в это.

Свет стеариновых свечей отражался в глазах Яка.

Официант поставил перед нами тарелку с вяленой бужениной и треугольниками сыра. Я взяла кусочек буженины. На ощупь она показалась мне неприятной, но во рту буквально таяла.

– Мне здесь нравится. Я никогда раньше не бывала в Испании.

– А где ты бывала?

– В Дании. Во Фьельбаке.

– Ты оттуда родом?

– Да. Из Фьельбаки, не из Дании.

Я вспомнила поездку в Данию, в «Леголэнд», которая предсказуемо закончилась катастрофой.

– И как там?

– Полная противоположность тому, что здесь, – ответила я, сделав жест в сторону площади. – Пустынные улицы. Единственное заведение, куда можно пойти, если хочешь сходить в ресторан. Все обо всех всё знают.

– А твои родители живут там до сих пор? Есть у тебя братья-сестры?

Не сводя с меня глаз, Як потянулся за кусочком буженины.

Перед глазами встало лицо Себастиана – разбитое до крови в тот ужасный вечер.

Я несколько раз сглотнула.

– Мои родители умерли. Я – единственный ребенок.

Появился официант с нашей едой. Дольки картофеля, креветки с чесноком в оливковом масле, фрикадельки в томатном соусе.

Я поднесла ко рту бокал. Ром обжигал горло. Мохито тут забористый. Не такой, как дорогие, но скупо составленные коктейли на площади Стюреплан. Я почувствовала себя неуютно. Усилием воли попыталась вернуть себе контроль за выражением лица, однако все выпитое по пути от Стокгольма не слишком облегчало эту задачу. Желая выиграть время, я закурила.

– Я хотел бы как-нибудь туда поехать.

Як не стал спрашивать про все остальное. За это я полюбила его еще больше.

– Да нет, туда тебе ехать не захочется.

– Захочется. Я люблю новые места. Никогда не устаю открывать для себя новые места.

«И новых женщин», – подумала я, но ничего не сказала.

– У меня есть друзья, которые ездили летом отдыхать в Фьельбаку. Говорят, там очень здорово, – проговорил он, собирая кусочком белого хлеба оливковое масло на тарелке.

– Як, а в чем твой секрет? – спросила я, желая сменить тему. Отпила еще мохито, чувствуя, как звезды на ночном небе спускаются все ближе.

– Мой папа – алкоголик и игроман, – быстро ответил он. Оторвал еще кусочек хлеба и опустил в масло с чесноком. – Настоящий лузер, спустивший бо́льшую часть наследства. Позор семьи. Но отнять у меня мою фамилию он не мог. И она открывает мне многие двери. Однако это не его заслуга. Мне следует благодарить за это других родственников и предков.

– Об этом я и понятия не имела.

– Да. Не могу сказать, что мне хотелось бы написать это на своей визитной карточке. Об этом вообще мало кто знает. Когда меня спрашивают, я отвечаю, что он живет за границей. Так проще. Но в высших кругах в Стокгольме это ни для кого не секрет. Моего папашу все знают.

– А мама?

– Вышла замуж за другого. Ее новый муж – тоже порядочная скотина, но по крайней мере скотина трезвая. Не умеет она выбирать мужчин. Возможно, так и выходит, если смотреть только на то, сколько у них денег. Они живут в Швейцарии. С шестнадцати лет я живу один. Мой дядя Карл позволил мне жить в одной из его квартир и выделял мне определенную сумму в месяц на еду и коммунальные платежи с условием, что я буду учиться.

– А братья-сестры?

– Нет. Я – единственный ребенок, как и ты.

Як провел рукой по волосам, но челка тут же снова упала на лоб. Какой-то мужчина продавал алые розы, переходя от одного стола к другому. Когда он подошел к нам, Як покачал головой, и продавец пошел дальше.

– С тобой легко общаться, – проговорил Як. – Я рассказываю тебе такое, что обычно никому не рассказываю.

– Забавно. Я ощущаю то же самое. Интересно, с чем это связано…