Золотая клетка

Мама выбрала белый гроб. И желтые розы. Собственно говоря, это была нелепая затея. Таким Себастиан никогда не интересовался. Но я понимала, что это скорее предназначено для тех, кто остался. Себастиан лежал в гробу, холодный и мертвый. Ему уже ни до чего не было дела.

Его обнаружил отец – висящим на ремне на перекладине встроенного шкафа-кладовки. Он крикнул маме, а потом снял Себастиана с перекладины. Снял с его шеи ремень. Тряс его, кричал ему в лицо, пока мама звонила в «Скорую».

«Скорая» ехала очень долго, но я знала, что ее приезд уже все равно ничего не изменит. У Себастиана были синие губы и белая кожа. Я знала, что он мертв.

Сидя на передней скамье в церкви, я ощущала спиной взгляды остальных. Папа в черном костюме сидел рядом. Руки у него тряслись – от ярости. Ибо смерть была единственным, что не поддавалось его контролю. Ее он не мог напугать, заставить слушаться и подчиняться. Смерть плевать на него хотела, и это доводило его до безумия, когда он сидел и смотрел на Себастиана, лежащего в белом гробу с желтыми розами, выбранными мамой.

Поминок не было. Да и кого бы мы пригласили? Среди тех, кто собрался в этот день в церкви, не было наших друзей. Лишь стервятники, готовые купаться в нашем горе.

И я, и мама знали – дома папе понадобится разрядка. Его ярость мы ощущали в течение нескольких недель. Мама велела мне идти в свою комнату. Поначалу я послушалась ее, поднялась по лестнице. Но потом села на верхнюю ступеньку. Прислонившись щекой к деревянному столбу, которым заканчивались перила, ощутила кожей прохладу дерева. С того места, где я сидела, мне хорошо была видна вся кухня. Если б они подняли глаза, то увидели бы меня, но они лишь ходили кругами, как два тигра в клетке. Папа, выставив вперед челюсть, то сжимая, то разжимая кулаки. Мама, высоко подняв голову, внимательно наблюдая за каждым его движением. Готовая ко всему.

Когда последовал первый удар, она не склонила голову, не присела. Кулак отца попал ей прямо в подбородок, отчего ее голова откинулась назад, а потом качнулась вперед. Папа ударил снова. Изо рта у мамы брыз-нула кровь, окрасив белые дверцы кухонных шкафчиков на манер абстрактной живописи. Что-то вылетело у нее изо рта и с глухим звуком стукнулось об пол. Зуб.

Она упала на пол, но он продолжал бить ее. Снова и снова.

Я поняла, что теперь, когда Себастиан умер, мама не долго проживет в этом доме.

Два дня спустя акции «Компэр» еще больше упали в цене. Фэй сидела за деловым ланчем, обсуждая вопросы сотрудничества с поп-звездой Виолой Гэд, только что заставшей своего мужа в постели с восемнадцатилетней девушкой, когда пришла эсэмэска от Керстин.

«49,95 крон. Пора!»

Отложив приборы и извинившись перед Виолой и ее менеджером, Фэй удалилась в туалет и, заперев дверь, села на крышку унитаза. Все, за что она боролась, теперь в пределах досягаемости. У нее достаточно капитала, чтобы выкупить пятьдесят один процент акций, взять в свои руки контроль над правлением и добиться отставки Яка. Ей хотелось закричать от радости. Позвонив своему британскому маклеру Стивену, Фэй попросила его скупить все акции «Компэр», какие он только найдет. Если нужны еще деньги, пусть свяжется с ней, она добавит еще несколько миллионов.

«No problem, boss. It will be yours before nightfall»[22], – ответил он.

Посидев еще несколько минут, Фэй встряхнулась и вернулась к своим спутникам. В висках стучало. Но, когда она вновь села напротив Виолы Гэд и пиццы с морепродуктами, ей удалось сохранить внешнее спокойствие.

Фэй вышла на площадь Стюреплан, где уже закончилась толчея, характерная для обеденного перерыва, – люди возвращались на свои рабочие места. Воздух был на удивление теплым. Она села на скамейку, размышляя, как спланировать остаток дня. Пока будет идти процесс выкупа «Компэр», сама она мало чем могла помочь. Позвонила Крис, но та не ответила – вероятно, заснула. Юхан намеревался подготовить все к свадьбе самостоятельно, но обещал позвонить, если ему понадобится помощь.

Мысли Фэй вернулись к покупке предприятия. Мужчина на ее месте обмыл бы свой успех, отметил результаты напряженного труда – не стесняясь, ни у кого не прося прощения. И она решила поступить так же – написала сообщение Робину, с которым, как ей казалось, отношения уже исчерпали себя, и предложила встретиться в «Старбаксе».

Он находился неподалеку, так что они договорились пересечься через пятнадцать минут. Никакой наигранной мужской гордости. Он прекрасно знал, что ей нужно, и легко воспринял то, что она давно не звонила.

Когда Фэй вошла в «Старбакс», Робин уже сидел там, заказав им обоим кофе.

– Рад тебя видеть. Не знал, какой кофе тебе взять – с молоком или без, – сказал он, указывая на ее чашку.

– Кофе мы пить не будем.