Золотая клетка для синей птицы

Решившись на публикацию статьи, она рассчитывала добиться одного – предать огласке правду. Но, глядя на Деканозова, которого показывали в каждом выпуске новостей, она испытывала не чувство торжества справедливости, а непонятную вину. Деканозов, с бегающими глазами, трясущимися губами и посеревшим лицом, походил на собственную тень, нет, на пародию самому себе… От былого, уверенного в себе и вальяжного миллиардера ничего не осталось. Несколько зарубежных гигантов, вместе с которыми Деканозов хотел осуществить амбициозные проекты, заявили о том, что намерены разорвать эти соглашения с учетом сложившихся форсмажорных обстоятельств. Банки, должниками которых были многие предприятия, входящие в концерн «Парацельс», словно повинуясь единой команде, потребовали немедленной выплаты долгов. Над концерном навис дамоклов меч банкротства и финансовой несостоятельности.

Светлане было не по себе. Похоже, она взяла на себя карающие функции. За последний месяц она погубила репутацию одного, уже мертвого, человека и разрушила жизнь другого…

– Ты только посмотри! – воскликнул Резниченко. – Этого не может быть!

На экране показывали подходы к серебристой стреле, главному офису «Парацельса». До этого правительство Москвы заявило, что участок, на котором был возведен небоскреб, приобретен незаконным образом. Заместитель мэра объявил, что город намерен потребовать от «Парацельса» возмещения ущерба в размере ста миллионов долларов. Сейчас же по всем каналам шла пленка, на которой зрители могли наблюдать за тем, как Константин Деканозов выходит из лимузина, телохранители, отталкивая журналистов, создают коридор своему шефу, спешащему оказаться внутри здания. На Деканозова сыплется град вопросов, папарацци окружают его, кидают едкие реплики.

Молодая невысокая журналистка подносит слишком близко микрофон к лицу Деканозова и случайно задевает его. Химический король выходит из себя, ударяет девицу в лицо и бросается в здание.

– Ему не стоило этого делать, – сказала Светлана. – Мне кажется, что он сорвался с катушек.

– Еще бы, – произнес Павел. – Этот удар ему так просто не сойдет. Он и раньше не был любимцем прессы, а теперь настроил против себя все журналистское сообщество.

Светлана выключила телевизор. Павел удивленно посмотрел на нее. Она сказала:

– Мне хочется немного побыть в тишине, Паша…

– Хорошо, – согласился Резниченко и привлек ее к себе. – Света, я тобой горжусь. У тебя нет повода в чем-то упрекать себя. Деканозов виновен, и ты смогла доказать это. В собственном крахе он виноват сам.

Светлана подумала, что Павел именно тот человек, которого она так долго искала. Они, кажется, любят друг друга. Что ж, эти два скандала вознесли ее на недосягаемые вершины. Ей предложили работу шесть крупных газет и пять телеканалов, но у нее почему-то нет настроения принимать их предложения. Больше того, Светлане казалось, что, возможно, настало время завершить карьеру и уйти из журналистики. Когда она сообщила об этом Павлу, тот в ужасе произнес:

– Света, ты с ума сошла! Об этом не может быть и речи! Ты написала такие замечательные статьи, в чем дело?

Она сама не могла толком ответить на этот вопрос. Непонятное чувство, тревога вкупе с апатией, одолевало ее. Павел же, наоборот, был полон идей.

– Света, кажется, я напал на след большого скандала в парламенте. Несколько депутатов, объединившись в тайный союз, развлекаются с малолетними. Мне нужно исчезнуть на несколько часов, чтобы получить фактические материалы. Представляешь, если мы вдвоем напишем об этом?

– О да, – ответила меланхолично Ухтомина. У нее не было ни малейшего желания выходить на улицу. – Паша, я рада за тебя.

Резниченко поцеловал ее и сказал:

– Я понимаю, тебе кажется, что если бы не ты, то и репутация Стаховского была бы в порядке, и Деканозов продолжал бы бесчинствовать на химическом рынке. Тебе нет нужды обвинять себя. Что произошло, то произошло.

Он хлопнул дверью, Светлана осталась одна. Что же, вероятнее всего, Павел прав. Она воспринимает все слишком обостренно. Светлана сама не могла понять, отчего у нее такая реакция на происходящее.

Желания смотреть телевизор у нее не было, она в последнее время начала испытывать отвращение к новостным программам. Ухтомина раскрыла книжный шкаф и, взяв с полки несколько книг, заметила за ними пачку документов. Светлана не смогла побороть любопытства. Павел очень мало рассказывал о себе. Она знала, что он единственный ребенок в семье, отец с матерью были давно в разводе, кажется, оба уже умерли. Она развернула первый попавшийся документ.

Свидетельство о перемене фамилии. Странно, оказывается, у Павла когда-то была другая фамилия. Одинцов. Где же она слышала ее…

Светлану пронзило, словно током. Боже мой, Галина Одинцова, предполагаемая тайная любовница Стаховского, у которой должен быть сын, – Стаховский оставил ему половину своего медиахолдинга. А мать Павла зовут… Звали Галина Петровна Одинцова. В графе отец – прочерк.