Золотая клетка (ЛП)

Она похлопала по месту рядом с собой, и я быстро подошел к ней. Я не знал, чего я искал — может быть, немного материнского тепла? Мне было все равно; наконец-то один из моих родителей проявил ко мне привязанность. Я лег рядом с ней, и когда она обняла меня, я почувствовал тепло и тоску.

Я никогда еще не спал так спокойно. Мое настроение улучшилось, в школе было не так плохо. Я думаю, именно тогда Лиам Кинг обратил на меня внимание.

Несмотря на его постоянные издевательства, мне было наплевать. Его слова носили временный характер; обратный отсчет перед оставшейся частью нашей жизни проходил над нашими головами. Он больше не мог мучить меня, как раньше, потому что теперь мне было за что держаться.

Я уверен, что именно поэтому он сорвался. Ему нужно было, чтобы я подчинился ему. Он хотел доказать, что его семья по-прежнему главная. Моя семья много лет зависела от успеха "Кингов", потому что наши акции были привязаны к ним. Мой отец изменил это, и с наступлением новой эры он был уверен, что превзойдет их, а это означало, что однажды Лиам Кинг преклонится перед моим именем.

Это первое избиение было самым страшным. Я был брошен в новый мир, частью которого я никогда не хотел быть. Таким людям, как я, не суждено было познать боль. Я никогда не ломал кости, у меня не было кариеса, и у меня редко болел живот.

Школе пришлось позвонить моему отцу, чтобы они могли забрать меня, потому что я не мог ходить. Я был так напуган, что от меня пахло собственной мочой. Именно тогда я узнал, насколько слабым и хрупким было мое тело.

Вскоре после этого Лиам прозвал меня “Бесенком”.

Мой отец был в ярости, но не из-за меня. Он злился, что я позволил “этому маленькому засранцу” издеваться над собой. Мне нужно было научиться быть мужественным, и он отвел меня в мою комнату и оставил в покое. Интересно, приходилось ли моему отцу когда-нибудь проявлять мужество? Как он мог так легко давать мне советы в том, чего сам никогда не делал?

Слугам было приказано не относиться ко мне снисходительно и не жалеть меня. Мне было больно, и никому не было до этого дела. Я продолжал хватать ртом воздух, а все вокруг продолжали жить так, словно это ничего не значило. Ушибленные ребра - это было ужасно. К ночи моя подушка промокла от моих слез.

Я был жалок.

Я испытывал отвращение к самому себе.

Я был слаб.

Затем дверь открылась, и я понадеялся, что моя мать также не отстранилась от меня. Облегчение разлилось по моим венам, когда она подошла ко мне. Она легла на кровать рядом со мной и обняла меня.