Золотая клетка (ЛП)

Мэйсон Штильцхен теперь ненавидел меня, потому что один раз это было ошибкой, но во - второй он не успокоится, пока я не умру. Я смирилась с тем фактом, что унесу его секреты с собой в могилу.

Отчаяние

И, в конце концов, единственными людьми, которых мы могли винить, были мы сами.

Любить было нелегко, любовь была несправедливой, но это не должно было быть жестоким и полным отчаяния.

ГЛАВА 24

Двадцать один год

Время было действительно забавной концепцией. Наверное, это было одной из самых значимых вещей. Что-то, что мы не должны были принимать как должное, но мы всегда это делали. Мы бездельничали, выжидая, скуля, предаваясь воспоминаниям, и все это время часы продолжали тикать.

Все это время последствия наших действий были прямо там, ожидая идеального момента, чтобы возвратиться.

И вот настал мой звездный час.

Никто не просыпается однажды утром и не решает стать отвратительной сукой; жизнь сделала тебя такой. Вы выбрали быть толстокожим, следовательно, вы могли либо продолжать получать порезы из-за какой-то ерунды, либо вас все устраивало, и вы могли причинить боль другим, прежде чем они причинят боль вам.

Жизнь была непростой. Она была чертовски сложной. Иногда казалось, что чем больше вы стараетесь, тем больше это давит на вас. Выбор, который был лучшим для вас, загубил всех остальных. Мой, безусловно, имел последствия, и я закончила извиняться за это.

Обручальное кольцо на моем пальце, даже больше не тяготило меня. Это была просто стальная лента, которая была напоминанием обо всем, что я сделала.

Один урок, который я усвоила на собственном горьком опыте, состоял в том, что вы не должны извиняться за то, что разбили чье-то сердце, если это означало спасение вашего. Не то чтобы это было действительно безвозмездно, но выбор, который я сделала, спас меня, и мне нужно было перестать чувствовать себя виноватой из-за этого.

Я дала Лиаму то, что он хотел. Ни Мэйсон, ни мои родители не смогли бы защитить меня от него. Мои родители даже не потрудились попробовать.

Я сделала глубокий вдох и подошла к краю своего балкона. Теперь, когда солнце начало садиться и отбрасывать тень на Кинговскую башню, все вокруг казалось золотым.

Мои идеально ухоженные руки держались за кирпичную стену, когда я смотрела вниз на королевство, которое я завоевала, нанеся удар в спину другим. Люди, прогуливающиеся по центру города, были похожи на муравьев. Отсюда, сверху, они выглядели уязвимыми, раздавленными, как жуки. По правде говоря, я им завидовала. Они свободно бродили по городу. Конечно, они были прикованы цепями к миру, но их выбор был их собственным. Это было больше, чем я могла себе представить.

— Миссис Кинг, вас к телефону ваша мать.

Я закатила глаза. Я не была замужем за Лиамом — пока нет. Я попросила его дать мне время, и за то, что я разбила сердце Мэйсона, он вознаградил меня. Он дал мне шесть лет, прежде чем я собралась выйти за него замуж. Шесть лет, на протяжении которых ему не разрешалось прикасаться ко мне. Три прошли, и еще три осталось.

Для меня не имело значения, живу ли я с ним или в так называемом месте, которое было моим домом. Большую часть времени он оставлял меня в покое, поэтому я предпочитала быть здесь, а не в доме моих родителей.

Можно было бы подумать, что они поняли намек на то, что я не хочу иметь с ними ничего общего, но моя мать продолжала звонить.

— Ты можешь идти. - Я махнула рукой, отпуская слугу.

Я вернулась в пентхаус, мои каблуки отдавали эхом, когда я шла. Все слуги убежали, когда увидели меня, вероятно, потому, что уже поняли, что я не буду в хорошем настроении.

— Что тебе нужно? - Рявкнула я, как только подняла трубку.

— Аспен, так не следует разговаривать со своей матерью.

Я рассмеялась.

— Не испытывай меня. Одно слово - и ты окажешься на улице.

И тут она начала снова рассказывать о том, через что ей пришлось пройти и какие жертвы принести.

— Я уверена, что твоему мужу было очень трудно, трахаясь, для обретения лучшей жизни. - Я повесила трубку, прежде чем она успела вызвать у меня головную боль.

Она разозлилась, потому что я ее бросила. Она думала, что сможет вечно жить с украденным состоянием, но не рассчитывала на то, что я захочу видеть ее страдания.

Может быть, с моей стороны было глупо продавать себя ради их благополучия, но тогда я все еще была слабой и напуганной. Мне надоело угнетать себя из-за людей, которые меня не заслуживали.

Я не могла быть такой, как они. Они предали своих родителей легко, без угрызений совести. Если бы я могла сделать то же самое, возможно, меня бы здесь не было, но сейчас было слишком поздно думать об этом.