Золотая клетка (ЛП)

Мой отец был высоким мужчиной, поэтому я всегда смотрела на него снизу вверх, но не потому, что восхищалась им. С тех пор как он пришел к власти, он был тщательно собран, ни одна прядь светло—каштановых волос не выбивалась из прически - чарующий, но не приветливый. Взрослея, я всегда задавалась вопросом, любил ли он меня или я была просто благоприятной возможностью.

— Поехали, - сказал он, проверяя свой телефон. - СМИ уже на улице и ждут, чтобы сделать ваш снимок.

Кроме этого, не было сказано ни слова. Мой отец не стал бы утруждать себя похвалой, если рядом не было людей, которые могли бы это засвидетельствовать. Я последовала за ним, глядя на место, за которое он заплатил кровью других, и ждала, что меня охватит приступ ностальгии, но этого так и не произошло.

— Убедись, что ты всегда улыбаешься. Это самый счастливый день в твоей жизни , - сказал мой папа, когда мы вошли в лифт.

По мере того как лифт спускался, росла и та частичка свободы, которая у меня была. Когда мы добрались до первого этажа, я надела вуаль, чтобы никто не заметил ужаса на моем лице. Эта честь достанется моему жениху.

Люди в вестибюле нашего здания встрепенулись, но я не обратила на это внимания. Как только мы оказались снаружи, я увидела мигающие огни. Мой отец положил руку мне на спину, делая вид, что оберегает меня, потому что папарацци смотрели. Тем не менее, было приятно чувствовать себя защищенной и драгоценной, поэтому я сосредоточилась на этом чувстве, забираясь в Роллс-ройс.

Когда дверца машины закрылась, отец перестал притворяться. Я подвинулась ближе к окну и сосредоточилась на зданиях, считая каждое, ожидая того ужасающего момента, когда я доберусь до часовни.

— Почему так долго? - спросил мой отец, нажимая на кнопку, чтобы шофер мог его услышать.

— Прошу прощения, сэр, кажется, произошел несчастный случай.

В этот момент мое оцепеневшее сердце решило учащенно биться. Сигнал о том, что мы с ним всё еще живы.

Я посмотрела на своего отца, и он был недоволен этой новостью. Его челюсть была сжата, и я на мгновение задумалась, если я заговорю и скажу всё что чувствую, будет ли это иметь значение?

Я открыла рот, чтобы сказать: «Я не могу этого сделать», но слова не шли с языка.

— Ты отдашь мне то, что любишь больше всего.

Его голос раздался снова, и я села прямее.

Я действительно была гребаной лицемеркой и трусихой. Я ненавидела Лиама Кинга, но мой брак с ним был единственным, что спасало меня от его мести.

Прежде чем я успела погрузиться в воспоминания о прошлом, машина неожиданно остановилась. Одной рукой я потянулась к окну, пытаясь найти опору. Я услышала шум, и мой отец опустил перегородку как раз в тот момент, когда со стороны водителя в нас врезалась машина.

У меня сдавило горло, и смесь адреналина, страха и облегчения прокатилась по моему телу. Я ведь была чудовищем, не так ли? Первой моей мыслью должна была быть о водителе, и вот я здесь, радуясь еще нескольким секундам свободы.

Я была так поглощена своими мыслями, что не услышала, как мой отец закричал, и дверь с моей стороны открылась. Вспышка света поразила меня, прежде чем все погрузилась во тьму.

Это было знакомое чувство, и, может быть, именно поэтому я не стала сопротивляться. В конце концов, это был не первый раз, когда на мое лицо набрасывали мешок, за исключением того, что в прошлый раз он был бархатным.

Мое сердце забилось еще сильнее, когда я почувствовала, как сильные руки обхватили меня за талию; к сожалению, они не казались знакомыми. Мое платье стоимостью в полмиллиона долларов было испорчено, и даже в этой хреновой ситуации это приносило мне удовлетворение.

Шум города снова обрушился на меня, как и истерические крики и требования моего отца.

— Ты что, не знаешь, кто мы такие? - завизжал он, его голос звучал все громче с каждым моим шагом. Ты думаешь, что мы важнее, чем есть на самом деле, папа. Твой король бросит нас под автобус, как только у него появится первая возможность.

Мужчина, который схватил меня, молчал, и так как он увидел, что я не сопротивляюсь, он перестал держать меня так крепко. Мы остановились, и я услышала, как открылась дверца.

Внезапно реальность обрушилась на меня. Когда мы тонем, наши тела борются за жизнь, так как срабатывает инстинкт самосохранения. Я хотела умереть, но я не хотела, чтобы меня убили. Насколько я была глупа? У Ордена повсюду были враги.

Блядь.

Я дернулась, и мужчина, который сопровождал меня, мгновенно отреагировал. Для меня было слишком поздно что-либо предпринимать, и трусливая часть меня задавалась вопросом, не сделала ли я это только для того, чтобы позже оглянуться назад и сказать, что, по крайней мере, я пыталась.