Золотая книга. Пурана № 19

– Разрази меня гром, – прошептал я Савитри, хотя с самого начала путешествия мечтал громко воскликнуть эти слова, вспугнув при этом стаю экзотических птиц на окрестных деревьях.

– Господи, что это? Откуда здесь такая огромная скала?! – не меньше моего удивилась моя спутница, делая шаг вперёд.

Вот именно этого-то и не стоило делать, потому что я едва успел удержать её за руку от падения в глубокую яму, вырытую возле самого камня. В ней, на глубине двух-трёх метров, белела груда человеческих костей. Скелеты лежали друг на друге, почти не рассыпаясь, десятки скелетов – все они принадлежали взрослым и, похоже, весьма высоким людям.

Савитри быстро сориентировалась, отступив от края открытой могилы.

– Жертвоприношения! Скелеты кажутся совсем целыми – их, видимо, душили или травили чем-то. Жуткое зрелище.

– Вам не кажется, что эти жертвы были ростом значительно выше сентинельцев? – высказал я страшную догадку.

– Кажется… – Она оглядела меня. – Да, похоже, они были ростом с вас.

– Ну, спасибо! – Я шагнул назад. Стоять у края открытой могилы себе подобных было не очень-то приятно.

Мы обошли чёрный камень и наклонились над золотой дверцей.

– Если бы не склад человеческих останков, похоже было бы на храм Кааба в Мекке, главное святилище мусульман, не находите? – спросил я.

– Не знаю… Смотрите-ка.

Направленные лучи обоих наших фонарей сошлись на дверце причудливого каменного склепа, выхватив из темноты изящное выпуклое изображение быка. Бык стоял к нам левым боком, мрачно опустив голову с длинными кривыми рогами, и насупленно глядел перед собой, охраняя сокровище, замурованное в камне. От его морды к самой земле спускалась огромная волнистая борода, рельефно вырезанная талантливым древним художником. Больше ничего на дверце изображено не было, и её золотая поверхность полыхала в свете нашего фонаря матовым тёмно-жёлтым заревом.

– Ничего исламского в этом изображении я не вижу, – сказала Савитри. – Вы же знаете, что мусульманам-суннитам запрещено изображать животных, не говоря уже о том, чтобы поклоняться им.

– А индуизм?

– Тоже нет. В нашей мифологии есть священный молочно-белый бык Нанди, на котором ездит великий Шива, но изображается он совсем по-другому. Судя по форме рогов, это вообще не бык, а скорее тур – дикое копытное, которое водилось в Евразии много веков назад. В Евразии, но, конечно, не на этих островах.

– Похоже. Но вы же понимаете, Савитри, что эта дверца не могла быть сделана местными жителями. Они бы и нишу в камне не смогли выдолбить, зубами разве что прогрызть.

– Понимаю.

Я встал, выключил фонарь и прислушался, но вокруг лишь умиротворённо шумел лес: жужжание цикад, шелест ветра высоко в кронах деревьев и чуть поодаль – одинокий стук ночной птицы. Я вновь присел рядом с Савитри. Ни один из нас не смел дотронуться до дверцы руками.

– Откроем?.. – наконец вырвалось у меня.

Золотое изображение быка было гладким и выглядело очень старым. Дверца же была закрыта плотно, подогнана под проём с идеальной точностью. Мы попытались поддеть её ножами, но лезвие не могло проникнуть в тончайшую щель между золотом и камнем. Дверца сидела крепко, хотя мы оба видели, что она не вмурована в камень.

– Разбить? – цинично предложила Савитри Пали, которой по должности вообще-то полагалось охранять быт и культуру Андаманских островов от посягательств горе-исследователей вроде меня. В её глазах играло выражение профессионального расхитителя гробниц.

– Вы с ума сошли! – зашипел я на неё. – Ни в коем случае! Такая вещь… Сейчас что-нибудь придумаем.

Однако придумать что-нибудь нам так и не представилось возможности. Как это обычно бывает с теми, кто сосредотачивает всё внимание на чём-нибудь одном, мы совершенно перестали смотреть по сторонам и даже не услышали шороха за нашими спинами. До тех самых пор, пока я не почувствовал на своём плече тяжёлую мужскую руку и не вздрогнул.

Двухметровый дикарь с чёрными от жевания бетеля[22] зубами, золотым кольцом в носу и звериным оскалом… Расписанная всеми цветами радуги физиономия с плоским носом и длинными, до плеч, мочками ушей, в которых висят полукилограммовые серьги. Одичалый капитан Шиваджи, подосланный спецслужбами Республики Бангладеш, чтобы убить нас всех и развесить наши черепа по лианам. Наконец, автоматчик спецподразделения полиции Пакистана, которая наконец-то выследила нас в этих джунглях в тот самый момент, когда мы почти достигли цели. Все эти люди живо представились мне в ту самую секунду, но ни одного из них я не увидел, когда резко обернулся и направил луч фонаря на лицо человека, возвышавшегося надо мной на фоне светлеющего неба.

Зато я увидел совершеннейшее изумление в светлых глазах профессора Летаса Гедвиласа за толстыми стёклами его фирменных очков в роговой оправе. И изумление это было вызвано не нашей встречей и даже не жуткими чёрными рожами, которые он увидел перед собой, а, скорее всего, тем, что в самый висок ему упиралось дуло длинноствольного пистолета в руке капитана Пали, и её палец напряжённо лежал на курке.