Золотая книга сказок

Неподалёку от панского двора жила вдова мельника с тремя дочерьми. Жили бедно, едва сводили концы с концами. Слухи о шуме, плаче и о трёхстах золотых дошли и до их халупки. Тогда старшая дочь говорит матери:

— Матушка, может, хватит нам горе мыкать? Попытаю я счастья, пойду покараулю одну ночь, вдруг что и узнаю. Ведь триста золотых нам пригодятся.

Мать покачала головой, поразмыслила и позволила дочери пойти к пану.

И вот пошла старшая дочь мельничихи к богатому пану и сказала ему, что она согласна пробыть ночь в комнате.

— Ты хочешь караулить? Что ж, девочка, попытай счастья.

— Ладно, попытаю, только будьте так любезны, прикажите, чтобы мне дали немного снеди, я бы приготовила себе ужин, а то мне есть хочется,— попросила девушка.

Пан тотчас же приказал, чтобы ей принесли чего-нибудь для ужина. Девушка взяла всё, что необходимо, набрала дров, зажгла восковую свечу и отправилась в отведённую ей комнату. Там она развела в печи огонь, поставила варить ужин, накрыла стол, постелила постель и за всеми этими делами не заметила, как время прошло.

Пробило двенадцать. Тотчас в комнате раздались шум и плач. В страхе девушка заглянула во все углы, но нигде никого, чисто всё как на ладони, а оно продолжает шуметь и плакать. Вдруг всё смолкло, и перед нею появился юный красавец. Спрашивает он её приветливым голосом:

— Кому это ты готовишь?

— Себе,— отвечает она.

Опечалился юноша и спрашивает её немного погодя:

— А для кого это ты стол накрыла?

— Для себя! — отвечает.

Красавец ещё больше опечалился, в серых его глазах сверкнули слёзы.

— А кому это ты постелила? — спросил он её напоследок.

— Себе! — ответила девушка, как и прежде. Тут юноша заплакал и исчез.

Утром мельничихина дочка пересказала пану всё, что видела и слышала, но о том, как ответы её юношу опечалили, умолчала. Пан ей триста золотых отсчитал, радуясь, что хоть что-то узнал.

На следующую ночь караулить отправилась средняя сестра, а старшая научила её, что делать и как отвечать. И она сделала всё так, как её учили.

Сперва пошла к пану, а когда тот ей разрешил ночевать в комнате и велел принести для неё всё необходимое, чтобы приготовить ужин, она взяла, что ей было нужно, и ушла в ту комнату. Развела огонь, поставила варить еду, накрыла стол, постелила постель и стала ждать полуночи.

Когда юноша появился и стал спрашивать: «Для кого накрыла? Для кого готовишь? Для кого постелила?» — она на всё отвечала: «Для себя, для себя, для себя». Юноша, как и накануне, заплакал и исчез. Утром девушка пану всё рассказала, только промолчала о том, как юношу опечалили её ответы.

Так же, как и сестра, она получила триста золотых.

На третий день говорит младшая:

— Эх, сестры мои дорогие, коль уж вам так повезло и вы по триста золотых принесли, пойду-ка и я попытаю счастья.

Самую младшую дочь мать любила больше всех, но раз со старшими ничего не случилось, разрешила пойти и этой. Младшая так же, как и сестры, взяла кое-что из еды и отправилась в комнату. Там развела огонь в печи, поставила варить ужин, стол накрыла, постель постелила и в страхе и надежде стала ждать полуночи.

Пробило двенадцать, в комнате послышался шум, раздался плач. Девушка заглянула во все углы — нигде никого.

Вдруг всё стихло, и перед ней оказался красивый юноша и спросил приветливым голосом:

— Кому это ты готовишь?

Сестры говорили ей, как она должна отвечать, но когда она глянула на юного красавца, то подумала: хуже не будет, если она и по-другому ответит.

— Так кому же это ты готовишь? — снова спросил юноша, на этот раз уже нетерпеливо.

— Себе... но если ты голоден, то и тебе,— ответила девушка.

Печальное лицо юноши стало проясняться.

— А для кого это ты стол накрыла?

— Для себя... Но если и тебе хочется поужинать, то и для тебя.

Лёгкая улыбка мелькнула на лице юноши.

— А кому это ты постелила? — третий раз спросил он.

— Себе... но если ты хочешь спать, то и тебе.

Тут юноша обрадовался, захлопал в ладоши и говорит:

— Хорошо, очень хорошо, что всё это ты и для меня приготовила. Только немножко погоди, пожалуйста, я должен проститься со своими друзьями, которые всё это время меня опекали.

По комнате вдруг повеял тёплый ветерок, посреди открылся глубокий ход, и юноша стал в него медленно спускаться. Девушке захотелось узнать, куда это он идёт, она ухватила его за полу курточки и стала спускаться вместе с ним. Видит: справа золотая река течёт, слева — золотые холмы, а между ними — зелёный луг, покрытый цветами.

Юноша шёл впереди, а девушка — потихоньку, чтобы он её не видел,— за ним. На лугу он склонялся над цветами, касался их, какие-то слова говорил.