Золотая Колыма

Юрий Александрович, помолодевший, гладко выбритый, в новом элегантном костюме, в галстуке, вошел в кабинет широким шагом. За ним — Цареградский, Казанли, Раковский и Эрнест Бертин. Они пробирались среди сидевших и стоявших, слышали, как то тут, то там шептали:

— Вот он какой, Билибин-то!

— А давно ли здесь называли его прожектером, проспектором.

— Что они теперь скажут о его прогнозе?

— «Случайное совпадение».

— А за Билибиным кто идет?

— Таежники, золотоискатели.

— Сколько же они отхватят первооткрывательских?

— Союззолото отвалило им огромные премии...

На стенах и простенках висели карты Колымской экспедиции. Их еще накануне разместили Билибин и Казанли. Некоторые Митя прикрепил кнопками прямо на белые пятна геолкомовской, в прямом и переносном смысле закрыл эти пятна. Полевые карты притягивали к себе, как магниты.

Билибин показывал на них водоразделы, долины, реки, речки, называл их и почти ко всем добавлял — «золотоносная». А Цареградский, Раковский, Бертин и Казанли демонстрировали доказательства: самородки, темный песок с желтыми крупицами — шлихи, блестки золота в жилах молочного кварца. Это производило потрясающее впечатление. Даже белоголовые старцы не могли скрыть на своих лицах восхищение.

Докладывал Билибин кратко. Щадил ли самолюбие тех, кто два года назад здесь смеялся над ним, или из чувства собственного достоинства и скромности, но он ни словом не обмолвился ни о Розенфельде, ни о Бориске, ни о своей гипотезе о Тихоокеанском рудном поясе и его пряжке, что когда-то называли здесь мистикой, метафизикой. Докладчик не хотел сводить мелкие счеты с противниками. Факты, только факты.

А старцы за длинным столом, бывшие члены бывшего Геолкома, видимо, ничего не забыли, поеживались, поскрипывали.

Пройдут годы. Билибин откроет много месторождений золота, станет лауреатом Сталинской премии первой степени, членом-корреспондентом Академии наук, но останется все таким же борцом за свои прогнозы и своему другу напишет:

«Пока прогнозы не подтверждаются, меня все ругают, начиная от академиков и кончая последней мелкой сволочью. По поводу моих прогнозов мне приходится постоянно слышать: «необоснованно», «спекуляция», «мистика», «метафизика» (невольно вспоминается мой прогноз по Колыме), но тотчас же после этого мой прогноз подтверждается, и тогда я слышу: «случайное совпадение». Но не слишком ли много совпадений?»

И тогда на совещании бывшего Геолкома далеко не все ученые признавали его первый подтвердившийся прогноз.

— Да и эти находки могут быть случайными...

— Разумеется, россыпное золото может оказаться мифическим.

— Сами приискатели неспроста говорят: сегодня пофартит, завтра убежит...

— Вот если бы рудное...

Тут Юрий Александрович не сдержался, почти выкрикнул:

— А это вот — рудное!

И Цареградский с гордостью начал показывать пробы, извлеченные им из Средиеканской дайки.

— Сергей Дмитриевич Раковский первым обнаружил эту жилу, а Цареградский первым ее опробовал. Цифры, полученные нами, меня чрезвычайно радуют. Во всяком случае, такое содержание ранее, насколько я знаю, не встречалось...— и Юрий Александрович назвал несколько цифр.

Котульский спросил:

— А вы привезли пробы на анализ сюда?

— Да, привезли, но анализ пока еще не сделан. Сам я, Владимир Клементьевич, откровенно говоря, хотя и не могу скрывать радости и гордости, но продолжаю относиться к этим подсчетам с настороженностью. Я понимаю, что весьма заманчиво распространить полученное в пробах содержание на всю массу руды, и поэтому считаю, что для детальной разведки Среднеканского месторождения необходимо направить рудную партию с опытными специалистами...

Билибин слышал, как кто-то из пожилых ученых спросил кого-то:

— Ну-с, молодой человек, не соблазнитесь после Казахстана отправиться на Колыму на разведку Среднеканской дайки?

— Предложат — не откажусь! — громко ответил молодой человек.

Юрий Александрович увидел лобастого, широкоскулого, чернобородого и покрытого свежим жгучим загаром незнакомого парня.

После совещания он Билибину представится: горный инженер Иван Едовин, только что вернулся с разведки Казахстанского рудного месторождения, прежде пять лет специализировался на уральских Березовских рудниках, а еще раньше вместе с Билибиным сдавал экзамены, хотя они и не знакомы.

Когда Едовин заявил «не откажусь!», рядом с ним, как бы отвечая на вопрос того же профессора, другой парень так же громко сказал:

— И я поеду!

Его Юрий Александрович узнал сразу — Сергей Новиков, который просился в экспедицию еще во Владивостоке, а сейчас приехал в Ленинград на курсы повышения квалификации и для того, чтоб окончательно договориться об участии в новой Колымской экспедиции.

Юрий Александрович, услышав эти два голоса, возликовал: доклад его производит нужное впечатление и сразу же находятся охотники ехать на Колыму. С еще большим вдохновением продолжал: