Золотая Колыма

Торговля пошла прибыльная. За фунт сахару — три беличьи шкурки, за фунт листового табаку — шесть хвостов, за фунт кирпичного чая — семь. Через десять лет купец Калинкин расщедрился и доброхотно пожертвовал волнистое цинковое железо на кровлю управы Ольского стана и двуглавой Ольской церкви, за что получил благословение на широкую торговлю и навечно был занесен в церковную летопись.

Вслед за Калинкиным двинулись через Олу на Колыму торговые люди Шустовы, Соловьевы, Бушуевы и даже пронырливые американцы фирмы «Олаф Свенсон и К»- Выпала на долю бедного, богом забытого селения Ола честь служить морским портом н исходным пунктом великого, на сто оленьих переходов, Колымского тракта.

Ходил по этому тракту, искал и другие удобные пути тот самый Розенфельд, приказчик благовещенского купца Шустова, что узрел однажды молниеподобные жилы и стал первым провозвестником несметных сокровищ золотой Колымы. За ним увязывались конюхами охотские старатели Михаил Канов, Иван Бовыкин, Софей Гайфуллин и тот самый Бари Шафигуллин, легендарный Бориска, что прятал колымские самородочки от самого себя и был похоронен якутами Михаилом Александровым, Николаем Дмитриевым и Колодезниковым в своем шурфе. Конюхи-старатели иногда вместе, чаще тайком друг от друга вымывали па речных косах небогатое косовое золотишко, потихоньку сплавляли его торговым и церковным людям.

После смерти Николая Якушкова, а умер он в двадцать первом году, когда белая банда Бочкарева высадилась в Оле, остались не только пятистенный дом с пристройками, не только шкурки белок, лисиц, горностая, всякая мануфактура и галантерея, но и деньги разной валюты: американские и мексиканские доллары, японские иены, золотые империалы, разменное серебро царской чеканки и 273 золотника россыпного, еще не очищенного, шлихового золота.

В ольской Богоявленской церкви после того, как ее пограбили бочкарёвцы, наряду с американскими н мексиканскими долларами, японскими иенами и романовскими рублями обнаружили такое же россыпное золото, правда немного, всего шесть золотников.

А когда упразднили в Оле торговую фирму «Олаф Свенсон и К» и Ольский волостной ревком реквизировал ее капиталы, то и среди них оказалось 244 золотника шлихового золота.

Откуда оно, шлиховое? С материка сюда не повезут. Может, из Охотска? А может, и с Колымы. Золото светлое, да дела темные. И неспроста будоражно погуливала молва о колымском золоте, хотя говорили, что его никто и не видел.

Когда в 1921 году высадился в Оле есаул Бочкарев и начал грабить так, как и купцы не грабили, то ведь и он своему начальству во Владивосток с похвальбой телеграфировал: «Сижу на золоте и одеваюсь мехами».

При бочкаревщине-то и появился в Оле рязанский мужик Филипп Поликарпов. У ставленников Бочкарева он доверием не пользовался, приладился к бесхитростному татарину Софею Гайфуллину, а тот проживал у якута Александрова. Под честное слово богатого якута и за счет бочкаревского поручика Авдюшева ольская лавка американца Олафа Свенсона выдала Поликарпову, как сказано в торговой книге, «на золотые работы» 10 кулей муки, 13 фунтов кирпичного чая, 28 фунтов табаку, 5 фунтов мыла, 3 фунта свечей, 8 фунтов сухих овощей, 3 рубашки, 3 карандаша, топор, лопату, ножницы, гвозди, порох, дробь и еще кое-что по мелочи на 462 рубля.

Вышли Поликарпов и Софейка по крепкому насту ранней весной 1923 года. Повел Гайфуллин Поликарпова по тому пути, по которому с Розенфсльдом ходил. Все лето бродили, но ничего не нашли. Пришлось бы расплачиваться с бочкаревцами своей кровью. Но на их счастье, к тому времени с бочкаревщиной было покончено, Авдюшева расстреляли.

Когда после разгрома Бочкарева на Охотском побережье окончательно установилась Советская власть, первым председателем Ольского ревкома был назначен Иван Бовыкин, а соседнего, Ямского,— Михаил Капов. Они значились рабочими золотой промышленности и единственными в этом крае представителями пролетариата. Взялись за дело ревкомовцы по-революционному, все нетрудовые золотые запасы, у кого они были, реквизировали, в 1924 году организовали Ольско-Ямскую трудовую горнопромышленную артель.

Было это в сентябре, как раз когда снова вернулись из колымской тайги Филипп Поликарпов и Софей Гайфуллин. Они били шурфы в верховьях Хиринникана и зацепились за золото. Выбили четыре шурфа, на большее не хватило сил. Ревкомовцы решили во главе своей новой артели поставить Поликарпова и двинуться на Хиринникан в следующем году. Но крепкий мужик Филипп Романович зацинговал, Гайфуллина за какие-то темные прошлые делишки под конвоем отправили в Николаевск-на-Амуре. Ольско-Ямская трудовая горнопромышленная артель распалась.