Золотая Колыма

С этой песней ввалились в барак хабаровцев — самый большой на приисковом стане. Билибин и Раковский прежде бывали здесь, на промывке песков. Старатели мыли лотками прямо на земляном полу, среди нар. Тогда воняло сыростью, пылью, осевшей на стенах, шерстью непросыхающих полушубков, портянками, махоркой... Сегодня на вошедших пахнуло свежим ароматом хвои. Все простенки, углы и даже закоптелый потолок были убраны ветками стланика, только что нарубленного, из-под снега, и потому очень пахучего.

— Благодать! — воскликнул Билибин.— Как на рождественской елке!

— А у нас в России так после дождя в бору...— вздохнул кто-то.

И все начали вспоминать свои родные места, еловые, сосновые, кедровые...

— И кой черт загнал нас на эту Колыму?!

— Тут и лесов таких нет...

— И цветов нет...

— И баб нет...

— Ничего, товарищи, ничего,— успокаивал Оглобин.— Здешняя тайга тоже богата и красива. Говорю вам как бывший охотский лесничий. Вот дождемся весны...

— Дождешься, на-ко выкуси! — оборвал кто-то из хабаровцев.

И пошло:

— Транспорт где, Оглобин?

— Жрать чего, Оглобин?

— А золото где? Ученые, где золото? — это уже к разведчикам.

— Где обещанные участки?

— Понаехали на нашу шею...

— Праздник... Какой праздник на пустое брюхо?

Филипп Диомидович отступил в передний угол, встал под красное знамя, которое смастерил из своей кумачовой рубашки:

— Тихо, товарищи! Вот сделаю доклад, и все будет ясно!

— Какой еще доклад?!

— Опять про Чемберлена?

— Долой Чемберлена!

— Долой доклад!

— Пустое брюхо к докладу глухо...

— За транспорт говори!

— Скоро, товарищи, скоро должен подойти олений караван. Большой аргиш.

— Большой аргиш — шиш! Где он?

— Сами, товарищи, видите, какая зима выдалась. Такой, говорят, здесь не бывало. Снегу выпало много, рыхлый он, мы вот пошли в Олу, да вернулись...

— Трех лошадей за перевалом оставили, кобыла ваша мать!

— Да, три лошади пали, трех пришлось пристрелить... Рано вышли, поторопились. Теперь, видите, морозы ударили, наст будет, и караван наверняка пройдет. Он теперь, в пути, наверное. Скоро придет. А там, глядишь, и золото пойдет побогаче: сытому завсегда счастье подваливает...

— Подвалит — держи шаровары шире, а то не унесешь!

— Ученые обещали новые участки, да кукиш кажут.

— Какие они ученые! У них у самих в шурфах пусто.

— А премии получают за пустые шурфы-то...

— Им жить можно — у них жрать есть что и спирту завались!

— Они спирт, как буржуи шампанское, со льдом пьют. Для энтого на мороз вывешивают.

— Товарищи! — встрепенулся Раковский.— Вы тут преувеличиваете! Премии наши рабочие действительно получили за октябрь, потому что работали каждый за двоих... Ведь вы-то не пошли на шурфовку! Пошли бы, работали так же, как наши разведчики, получили бы и премии, а может, и по сто граммов спирта к празднику, хотя спирт у нас не для того, чтоб пить... Вывесили мы бутылки на мороз ради научных целей. Это понимать надо, товарищи... А что касается золота и новых участков, то ничего от вас никто не утаивает. Да, ключик Безымянный, как устанавливает наша разведка, оказался бесперспективным, то есть золота в его долине нет, и передавать вам на промывку нечего.

— А зачем нас сюда зазвали?

— Никто вас не звал! — в один голос ответили Билибин и Оглобин.

— Но мы дело не свертываем, товарищи,— продолжал Раковский все так же выдержанно и спокойно.— Напротив. Намечаем поставить разведку от устья Безымянного вверх по Среднекану. Возможно, россыпушка, за которую тут зацепились, в далекие геологические эпохи принесена древней рекой оттуда. Так, Юрий Александрович?

— Весьма возможно,— уже спокойнее и миролюбивее отозвался Билибин.

— И еще,— продолжал Сергей Дмитриевич.— По рассказам Поликарпова, Филиппа Романовича, Гайфуллина, Софрона Ивановича, давно работающих здесь, где-то в долине Среднекана мыл золото Бориска. И, как вы слышали, богато мыл!.. Но где, на каком ключе, точно пока никто не знает. И мы, товарищи, обращаемся ко всем вам с просьбой: по долинам и распадкам ходите на охоту...

— Кто-то ходит...

— Помолчи! Мужик дело говорит!

— ...ходите на охоту и, может, заметите — сейчас под снегом, правда, трудно заметить, но вдруг,— где-нибудь встретите ямки, человеком выкопанные, или бугорки наваленные — покажите нам.

— А вы там разведку поставите?

— Да, поставим,— твердо ответил Билибин.— И никому не разрешим копать так, как вы здесь.

— Вот завсегда так: наш брат, пришкатель, открывает первым! А ученые придут, сливки снимают, а нам — кукиш!