Читаем Золотая Колыма полностью

Золотая Колыма

Желтая луна дрожала в морозном воздухе. Снег скрипел под ногами. Берлага стоял в сугробе голый по пояс, выставив крутую грудь навстречу легкому, но обжигающему тело морозному ветерку.

Глаза у Берлаги сверкали. Руки были сжаты в кулаки. Он молча стоял на морозе, глядя в упор на начальников.

Проходили томительные минуты. Берлага посинел, но не двигался с места.

— Пропадет сумасшедший! — тихо сказал начальник военному. — Надо взять его отсюда.

— Как его взять? — так же тихо ответил военный. — Силу применять мы не можем по уставу. А сам он не пойдет. Это демонстрация.

Начальник подошел к Берлаге и взял его за руку.

— Василий, иди обратно, пропадешь. Сиди там.

Берлага пошел обратно в избушку.

— Пошлите ему врача, — сказал начальник. — И пока не трогайте его. Я сам с ним займусь.

Катя выползла из-под нар и бросилась, плача, к Берлаге.

— Вася, милый! Что ж ты с собой делаешь!

Все еще дрожа от озноба и волненья, Берлага оттолкнул ее от себя:

— Убирайся! Видеть вас всех не могу.

И, уронив голову на руки, он заплакал глухим, прерывающимся рыданием мужчины, не умеющего плакать.

* * *

Северная весна стремительна и бурна. Миллионы тонн снега как будто проваливаются сквозь землю. Реки вздуваются и оживают. Сопки покрываются светлозеленым бархатным ягелем.

Дорожный участок «Боевой» приступил к весенним работам. Рабочие начали снова тяжелую, но увлекательную борьбу с суровой природой.

Медведи убегали все дальше от тревожных свистков, после которых ухали взрывы аммонала, выбрасывающего высоко вверх снопы мерзлой земли и брызги скалистых пород.

За медведями по пятам шли колонны автомашин, ползли тракторы, везущие продовольствие, железо, одежду.

Берлага попрежнему сидел в изоляторе.

Его по приказу начальника никто не беспокоил.

Изредка ему приносили газеты.

Он посерел, осунулся, оброс черной, как смоль, цыганской бородой.

Солнце косыми лучами проникало в мрачную избенку. Весенние зовы тайги звали Берлагу на волю.

Вечерами по чердачному ходу к нему иногда приходила Катя. Она поступила на курсы медицинских сестер. Работа увлекла ее.

— Вася, иди работать, — говорила она. — Все равно наша жизнь дала трещину. Жук — бригадир. Держит почетное знамя. Костя — в агитбригаде работает, актером стал. Я вот тоже учусь. Будем жить, как люди. В шоферы пойдешь… Ты ведь все можешь…

Берлага мрачно усмехнулся.

— Ну и работайте, чорт с вами. Я никому не запрещаю.

Однажды начальник снова пришел в изолятор к Берлаге.

— Ну, как, Василий, сидишь?

— Живу, Евсей Иванович.

— Я, знаешь, решил тебя выпустить отсюда.

Берлага усмехнулся.

— Зря, Евсей Иванович. Мне и здесь хорошо. И потом ни к чему это. Работать не буду. Все равно сбегу.

Начальник вытащил из походной сумки географическую карту и протянул ее Берлаге.

— Ну, если хочешь бежать, так вот тебе карта. Без карты куда побежишь? Поучись, рассмотри как следует и беги.

Берлага с недоверием посмотрел на начальника, но карту взял.

На карте были изображены огромные пространства, с редкими точками населенных пунктов. Высоко вверх, на добрых поларшина, расстилалась пустыня Ледовитого океана. Внизу столь же пустынное охотское побережье. Слева, на расстоянии в полметра, виднелась надпись: Я к у т с к.

Начальник присел рядом с наклонившимся к карте Берлагой и разъяснил ему масштаб. Потом достал из кармана книгу с описанием края и также отдал ее Берлаге.

— На вот, почитай и потом беги, а то пропадешь.

Берлага долго рассматривал карту, потом взялся за книгу.

Книгу Берлага читал всю ночь с увлечением и азартом, отыскивая по ней места на карте.

Два дня спустя он передал через воспитателя просьбу к начальнику:

— Евсей Иванович, пришлите-ка мне еще таких книжек.

Начальник прислал Берлаге «Путешествия Миклухи-Маклая», географический атлас, учебник геологии и еще несколько книг.

Берлага бросил пить и выгнал из изолятора чердачных гостей.

Он корпел над атласом и книгами, изредка тревожно поглядывая на голубевшее весеннее небо, на автомобили, идущие по трассе, и на контору участка.

Возле конторы готовились в путь топографическая и геологическая экспедиции. Седлали лошадей, вешали вьюки, выносили теодолиты, вешки, палатки. Вокруг них с увлечением возилась молодежь, мужчины с дорожными мешками за спиной и женщины, одетые как мужчины.

Однажды молодая женщина-геолог, заинтересовавшись высунувшимся в форточку бледным лицом и цыганской бородкой Берлаги, подошла к окну и спросила его:

— Почему вы сидите, товарищ, в закрытой избе?

— Какой же я вам товарищ? — мрачно ответил Берлага. — Я не товарищ. Я сукин сын.

И захлопнул форточку.