Золотая Колыма

На корме, там, где в светящейся дорожке вращается на длинном лаглине лаг, — излюбленное место парочек. Как хорошо смотреть в светящуюся звездную дорожку и мечтать! Жизнь улыбается всем этим здоровым, счастливым юношам и девушкам и вспыхивает перед ними звездными огоньками.

Впереди — радостное, полное надежд и уверенности будущее. Им открыты все пути и дороги. К интересной любимой работе, к славе, к личному счастью!

Вот парочка: молодой гидробиолог Васильев держит за руку девушку-строительницу с московского метро. У обоих светятся счастьем глаза.

Жизнь — чертовски интересная штука!

Васильеву двадцать пять лет. Он бывший беспризорник. Его когда-то подобрал в Севастополе на бульваре штурман парохода и взял к себе. Васильев не расставался с тех пор с приемным отцом. Плавал с ним вместе на судах, ходил в отрядах во время гражданской войны, укрывался в тылу у белых в подполье, учился вместе с отцом в Москве. Отец зовет Васильева Петей, Васильев отца — Леней. Они — товарищи, хотя приемный отец Васильева в два с лишним раза старше его. Этот атлетического сложения розовощекий молодой человек провел больше четырех лет на зимовках в Арктике, на Новой Земле.

Он рассказывает своей подруге, с которой познакомился еще в поезде, когда отъезжали с Северного вокзала:

— Ух, до чего интересно у нас бывало! Ветрило сатанинский! Поверишь, иногда несет тебя по снегу так, что вся физиономия в крови, — волоком катит. Тут надо втыкать нож и держаться за землю. Пошли мы как-то за два километра от станции с начальником отряда и техником. Поднялся буран. — руки перед носом не видно. Несет в море. 8 часов ползли до станции. Чутьем добрались. У начальника рукава примерзли к рукам, потом красные браслеты на коже остались; я палец на ноге потерял, а техник умер от разрыва сердца.

— Петя, — испуганно шепчет девушка, — так ведь это же ужасно!

— Что ж ужасного. Не всегда же так. Зато какое у нас северное сияние! А летом как интересно, когда солнце не заходит круглый день! Нет, Верочка, мне в Москве скучно. Прямо чего-то нехватает. Знаешь что, приедем с Колымы, поедем с тобой в Туркестан, в Ферганскую долину. Там, говорят, радиевые рудники очень интересные. Я в Туркестане никогда не был. Едем?

— Едем, — шепчет девушка, теснее прижимаясь к другу.

Ветер треплет ее пушистые волосы. Она положила горящую щеку на широкую мужскую ладонь. С ним она поедет, конечно, всюду. Даже на Марс, если туда будут ходить межпланетные поезда.

Командир-пограничник, награжденный орденом Красного знамени, везет на Колыму жену и маленькую дочь.

Он живет в самом северном углу Охотского моря, недалеко от Гижигинской бухты. Это побережье стало ему почти родным. Он там не впервые. Четырнадцать лет назад, вместе с отрядом камчатских комсомольцев, пограничник прошел на лыжах Камчатку и Корякский округ и ликвидировал бандита-есаула Бочкарева, сделавшего Гижигу своей резиденцией.

Пусть враг попробует когда-либо снова ступить на этот суровый берег. Каждый камень знаком здесь герою-пограничнику. Никто не пройдет по северной земле безнаказанно мимо далекого, занесенного снегами поста.

Семья едет впервые на север. Вернувшись из отпуска, отец решил захватить с собой жену и маленькую дочь.

— Поедем мы, Людмилка, так, — говорит отец. — Сначала приедем на большом нашем пароходе в бухту Нагаево. Оттуда сядем на маленький пароходик — катер — и поедем к себе. Будем ехать долго. Качать будет сильно, сильней, чем сейчас. Смотри, Людмилка, не дрейфь. Будь настоящим морским волком.

Девочка с тоненькими льняными волосиками и молочно-голубыми глазками надувает губки:

— Я не хочу быть волком. Волки нехорошие. Я хочу быть красной шапочкой.

Издали доносятся крики. К скамейке возле трубы спешит народ. Там происходит что-то странное. С молодой женщиной истерика. Другая возле нее почти в таком же состоянии. Что случилось?

К месту происшествия неторопливо двигается высокий седоватый человек с кругленьким брюшком. Это — доктор, едущий в Дальстрой, на реку Колыму.

Доктор берет под руку женщину и ведет ее в каюту. Другая уходит сама. Минут через десять доктор возвращается. Лукавая улыбка бродит у него на пухлых губах.

Доктор — старый полярный бродяга, застарелый скептик, остряк, человек с большой литературной эрудицией. Мыслит он как-то странно, обрывками ассоциаций.

— «В деревне жил бык, доживший до такой старости, что когда его убили, мясо его имело вкус старой телятины», — как всегда, ни к селу, ни к городу, цитирует доктор из Гейне.

— Это вы к чему?

— Так, вспомнилось, — говорит доктор. И добавляет:

— Понимаете, занятный случай. Ехали эти две дамочки из Владивостока, познакомились на пароходе, подружились, как водится, разговорились.

Одна сообщила, что едет в Нагаево к мужу-инженеру. Выписал ее к себе. Очень любит мужа, считает часы, оставшиеся до встречи. Вторая тоже, понимаете, рассказала, что у нее в Нагаеве тоже любимый человек, с которым она давно близка. Решила сделать ему сюрприз, подписала договор и выехала экспромтом в Нагаево.

— Ну, и что же?