Золотая кровь 3

— Как это не знал? — фыркнул Морис. — Конечно знал! Он смотрел на этот самый портрет и сказал, что видит этого человека впервые и что-то о том, что он похож на студента — неудачника с нервным расстройством. А ещё обещал узнать была ли в больнице лягушка, яд которой нашли в бокале сеньориты Оливии.

— Да, действительно, он смотрел на этот портрет… — задумчиво произнёс Виго. — Но, может это какой — то случайный студент, которого он попросил отвезти лекарства?

— Или не случайный. И доктор врёт, — твёрдо ответил Морис.

— Но если мы его спросим…

— Если мы спросим, то может статься, что уже никогда не узнаем правды, — прервал Морис сомнения Виго. — Ни в коем случае нельзя обвинять доктора во лжи или раскрывать карты. Пусть он и дальше не знает об этом. Нужно действовать умнее. И хитрее. Чёрт, да от этой Делисии пользы больше, чем от инспектора Альвареса! — воскликнул Морис и принялся перевешивать листы, по-новому выстраивая цепочку расследования. — Раз с доном Диего, сеньором Джулианом и донной Виолеттой ситуация разъяснилась, то теперь всё самое интересное у нас оказалось сосредоточено вокруг доктора и сеньориты Оливии!

Глава 17. Плач Сирены

Через какое-то время пришла Делисия и принесла несколько пузырьков. Решив сделать ставку на милость сеньора Виго, она обыскала комнаты донны Виолетты и нашла все те пузырьки, которые купила в лавке Брухи. В них ещё оставалось какое-то количество жидкости, и сеньор Виго отправил их маэстро Пласидо с запиской, чтобы тот определил, что в составе действительно яд. И это было последним доказательством в цепочке расследования, которое подтвердило бы причастность дона Диего, Джулиана и донны Виолетты к отравлению дона Алехандро, их участие в попытке ограбления и убийства сеньора Виго.

Сеньор Виго велел не пускать в дом мачеху, вызвал мейстера Вандерхайнера, нотариуса и ещё каких — то людей, послав за ними управляющего, экономку и даже одну из служанок. Ближе к вечеру все собрались, что-то долго обсуждали в запертом кабинете, и составляли бумаги. Эмбер туда не пустили, и как ни странно за ней даже никто не приглядывал явным образом. Словно на фоне всех этих семейных потрясений сеньор Виго стал доверять ей больше, чем собственным дяде и кузену.

И даже Морис утратил к ней свой острый интерес, погрузившись в подведение итогов расследования. Поэтому Эмбер, предоставленная сама себе, какое-то время гулял в саду, а потом пошла в ту часть дома, которую когда — то занимала мать Виго.

В круговерти последних событий всё смешалось, и ей было не до картины. Но сейчас, когда у неё так внезапно появилось свободное время и исчезла необходимость куда — то бежать, Эмбер вспомнила об этой картине.

Плач Сирены…

Она поднялась по лестнице и прошла тем путём, каким вёл её сеньор Виго в вечер спасения Изабель. Солнце ушло на другую сторону дома и в саду уже легли предвечерние тени. Двери были не заперты, и Эмбер с лёгкостью проникла в галерею. Она нашла нужную картину и остановилась напротив.

При свете дня картина уже не казалась такой зловещей, как в тот вечер, но всё равно, едва Эмбер на неё взглянула, как воздух вокруг наполнился тревогой. Прислушалась к себе и поняла, что сейчас вокруг нет того гула и вибрации, которые она слышала в прошлый раз. Браслеты из ониксида не давали ему прорваться сквозь заградительный кокон защиты. Но где-то в груди появилось нехорошее предчувствие, какая — то тоска и грусть. Эмбер посмотрела на картину — её как будто окружало ледяное облако. Эмбер силилась, но не могла понять, что же это такое. Она смотрела на женщину, изображённое на картине, и пыталась представить, что именно хотела передать художница.

— Это последняя картина нашей матери, — услышала она позади себя голос и даже вздрогнула.

Эмбер обернулась и увидела сеньориту Изабель, стоявшую позади неё у окна. Наверное, она вошла через другую дверь, а Эмбер, поглощённая картиной, даже не услышала шагов.

— Извините, я не хотела проявить бестактность, — произнесла Эмбер, отступая в сторону.

— Ничего… Это же просто галерея, сюда всем можно входить, — пожала плечами сеньорита Изабель, подошла и встала рядом с Эмбер.

Она была в светлом платье и с простой причёской, украшенной одним единственным цветком белой гардении. И только лицо её было уставшим и осунувшимся.

— Вы тоже его слышите? — внезапно спросила она, глядя на картину.

— Слышу что? — осторожно переспросила Эмбер.

— Этот крик, который исходит от картины, — сеньорита Изабель посмотрела на Эмбер. — Я его слышу. Я провела здесь много часов… Она что-то хочет мне сказать, но я не знаю, что именно. Но вы… вы ведь должны знать.

Эмбер снова посмотрела на картину, потом подняла вверх руки, тряхнув браслетами, и произнесла с усмешкой:

— Эти штуки не дают мне возможности прочесть эту картину.

— А если их снять? — совершенно серьёзно предложила сеньорита Изабель.

— Н — у—у — у… Во — первых, я не могу этого сделать. Во — вторых, мне нельзя. Я подписала контракт и обязана их носить. В — третьих, сеньору Виго это точно не понравится.