Золотая кровь (СИ)

— Нам удалось, наконец, выявить и исследовать Проклятье, ставшее причиной всех — я подчёркиваю: ВСЕХ! — этих инцидентов, — проговорил Горобов, и в зале воцарилась полная тишина. — Это крайне опасное Проклятье, которое не просто заставляет Одержимого убивать. Хуже всего то, что оно каким-то образом предаётся подобно вирусу. Мы пока не знаем, как происходит «заражение». Более того, не известно, каким образом выявлять Проклятье до того, как Одержимость станет очевидной. Это очень сложное Проклятье, над котором явно трудились довольно долго. Наши специалисты сейчас пытаются найти способ его обезвреживать, но прогнозы не самые обнадёживающие, — Горобов откашлялся. — Теперь перейдём к дознанию. Слово предоставляется начальнику корпуса Экзорцистов командору Ветрову. Что вы можете сообщить комиссии на основе собранных данных? В первую очередь нас интересует, разумеется, каким образом может происходить заражение.

Председатель сел, зато встал мой начальник. В руках он держал несколько листков. Он обратился с приветствием к собравшимся, а затем сразу перешёл к делу:

— Уважаемые коллеги, люди, ставшие жертвами одержимости, не имели непосредственных связей. У них не было ничего общего. К сожалению, Проклятье, о котором идёт речь, подобно бомбе замедленного действия. Оно не проявляется сразу, а вначале уничтожает все следы, по которым можно было бы определить, как оно оказалось наложено. И лишь затем оно поражает жертву. Причём для него нет разницы, кого заражать: человека, киборга или искусственный интеллект, — Ветров обвёл взглядом присутствующих, чтобы убедиться, что все поняли серьёзность сказанного. — Не только люди, но и ни одна из наших систем не может быть в безопасности, даже самая защищённая. В свете предстоящих… изменений, это вопрос, который требует самой тщательной проработки.

Ветров ещё долго разглагольствовал в том же роде, всячески намекая на то, что ни в коем случае нельзя допустить, чтобы Проклятье попало в наших будущих правителей, Мафусаилов. Хотя, надо отдать ему должное, он умудрился ни разу не заявить об этом прямо.

После него слово брали по очереди другие мастодонты политики и высоких технологий. Меня клонило от их болтовни в сон, но я боролся, хотя ничто, по большому счёту, не мешало мне закрыть глаза и вздремнуть.

Мафусаилы слушали молча, словно всё это их не касалось. Хотя на самом деле именно их судьба находилась сегодня в центре внимания собравшихся. По большому счёту, это собрание в Ассамблее было спектаклем для правящих старцев. Они должны были понять, что с записью их мозгов на СНК-носители и передачей власти искусственным разумам могут возникнуть непредвиденные проблемы. Например, их может захватить Проклятье.

Примерно через час нас начали вызывать для дачи показаний комиссии. Я вышел двенадцатым — передо мной опрашивали ребят, которым тоже приходилось упокаивать Проклятых. Я подробно рассказал, как завалил киборга в госпитале, ответил на уточняющие вопросы, и меня отпустили с миром. Однако я был вынужден торчать здесь ещё полтора часа, пока члены комиссии, наконец, не отправились на совещание. Для этого мы, простые смертные, им уже не требовались.

Выйдя из Ассамблеи, я с наслаждением вдохнул свежий воздух. После всех этих дебатов он казался особенно бодрящим. Взглянув на часы, я увидел, что успею перед встречей с Хропотовым поужинать и заехать домой переодеться. Я решил навестить маленький ресторанчик, где любят собираться представители силовых структур. Называется он «Калина» и находится под мостом, переброшенным с одного берега Москвы-реки на другой.

Я заказал мелко нарезанные свиные уши с овощами в сладком соусе, креветки, салат из свежих овощей и зелёный чай. Перекусив, отправился домой, где сбросил мундир и натянул тёмно-зелёный комбинезон, поверх которого надел бронескаф — не такой навороченный и надёжный, как «Голиаф», но вполне способный защитить от пулемётной очереди или осколочной гранаты. Я купил его на складе Экзорцистов — как раз, когда привезли новенькие «Голиафы», и старые скафы списывали для распродажи. Подумав, положил в карман куртки бинокль, проверил оружие и спустился в гараж.

Я ехал в порт, по дороге думая о том, что военные выбрали странное место для встречи. Было совершенно ясно, что разговор предстоит неофициальный. Интересно, что хочет сказать Хропотов и связан ли он как-нибудь с Реншиным. Если да, то эта парочка, скорее всего, решила подкопаться под инквизиторов, и тут я им не помощник. Странно только, что их выбор пал на меня. Ещё хотелось бы выяснить, имеют ли военные отношение к моему провалу в памяти.

Свернув на набережную, я заглушил мотор. Здесь светили только фонари и пара дальних прожекторов, скользивших по воде. У пристани стояли на приколе три грузовоза, эдакие махины размером с многоэтажные дома. На их вышках горели огоньки, дающие пилотам вертолётов знать, какую держать высоту. Над волнами виднелся тонкий слой тумана, немного пахло тиной и водорослями, соляркой и свежей краской — несмотря на то, что дул холодный влажный ветер.