Золотая Ладья

— Хорошо, — Тудун согласился. — Я возьму с собой лишь два десятка. Они нужны, чтобы разведать дорогу. Но, кроме того, нам потребуется много повозок.

— Об этом не беспокойся, — заверил Кован. — Повозок у тебя будет достаточно и для людей, и для вывозимого добра.

Тудун благодарно наклонил голову, а Кован отправился отдавать необходимые распоряжения, находясь во власти своих нерадостных дум.

Он понимал, что совсем немногие из мирного населения согласятся последовать за Тудуном. Вера в крепость стен и боевые навыки воинов была еще велика. Пожалуй, только три предводителя Великого Совета отдавали себе отчет, что это давно уже не так. Могучие обоерукие воины, составлявшие основу пехоты, закованные в броню всадники, некогда громившие отряды ромеев и франков, искусные стрелки из дальнобойных луков остались, по большей части, лишь в преданиях. Всего лишь несколько отрядов подобных умельцев сохранил под своей рукой Гор, к которым теперь примкнет и горстка храмовых воинов, не забывших боевое наследие предков. Это все, что может противопоставить когда-то несокрушимая Держава многотысячным армиям соседей. Нужно найти иной способ заставить людей покинуть свои дома…

Кован окинул взглядом мастерские, дымившие у подножия гор. Он отчаянно пытался нащупать идею, которая могла бы спасти его людей. Если большинство сородичей откажутся бросить нажитое и бежать, без попытки противостоять врагу, надо повести их за собой, предложив новую цель, новый волнующий образ. Только образ этот должен быть зримым, отвечать их представлениям о добре и зле и при этом — увлекать к вершине, которую Кован и Тудун сами открыли для себя лишь недавно. Он должен манить к себе — и в то же время ускользать, звать за собой — и оставаться недоступным…

Кован вновь разыскал Тудуна, уже отдающего распоряжения своей гвардии — рослым бойцам в отполированных панцирях из фигурных пластин и длиннополых кольчугах…

— Мне нужно поговорить с тобой о Золотой Ладье, — негромко произнес Кован. — Надеюсь, ты еще не забыл предание, которое мы с тобой слышали в детстве?..

Глава 3. В Воронце

Отец Энунда Раздвоенной Секиры по имени Торн Белый некогда был хевдингом[12] Смоланда[13] — самой южной области свеонских земель на границе с Гаутландом. Своей славой бесстрашного воителя он мог сравниться с великими хевдингами Сигурдом Одноглазым, Ингви[14] Пятнистой Шкурой, Бьерном Острым Зубом и Харальдом Каменной Спиной. К владениям Торна примыкал мыс Драконий Гребень, на котором стояло святилище однорукого Тюра[15]. Могучий хевдинг считал себя его хранителем и часто приходил к богу воинов, чтобы испросить совета в делах. Правил Торн столь мудро, что тинг[16] для разбора тяжб бондов[17] с его фьорда сзывался крайне редко. Но вот однажды каменная статуя Тюра покрылась черной кровью. В эти дни верховным конунгом Свеаланда стал Хальвдан Белая Кость.

Уже много лет минуло со дня смерти великого воина и правителя Ивара Широкие Объятия[18], сумевшего объединить весь Свитьод[19], Данланд, часть Саксоланда и оттеснившего последователей прежних владельцев этих краев — Юнглингов[20] — к самым восточным берегам моря. После гибели грозного конунга в неудачном походе против вождя рузов[21] Радбарда, в Скании вновь разразились большие распри, а владения Ивара рассыпались на множество разрозненных фьордов во главе со своими риг-ярлами[22] и хевдингами. Большинство родов свеев после стычек и скитаний осели в Вермаланде у Олава Лесоруба, сына упсальского[23] конунга Ингьяльда Коварного. Здесь были хорошие плодородные земли и пастбища. Олава признали верховным конунгом и принесли ему присягу. Успешно обживая еще недавно непроходимые леса и расчищая территории под посевы, Олав постепенно набирал силу. Он женился на дочери хевдинга из Солейяра Хальвдана Золотой Зуб по имени Сельвейг, от которой родились сыновья Хальвдан и Ингьяльд.

Однако вскоре удача отвернулась от конунга. В Месяц Жатвы Хлебов случился страшный неурожай, который поставил свеонов на грань выживания. Тут же было решено, что причиной несчастья стало пренебрежение конунгом своими обязанностями. Занятый вырубкой леса и постройкой новых селений, Олав редко приносил жертвы богам и не слушал наставлений готи[24]. Собравшись на совет, свейские вожди отважились поднять оружие против своего конунга — главного виновника их бед. Они полагали, что раз повелитель не может обеспечить пищей всех своих подданных — он недостоин стоять во главе их и заслуживает смерти.

Дружина нагрянула к озеру Венир, разметав немногочисленных хирдманнов[25] Олава Лесоруба, окружила его усадьбу и подожгла. Конунг сгорел в огне. Народу было объявлено, что такова жертва Одину, которая обеспечит благоденствие всех свеонов. После этого дружина прошла через лес Эйдаског к Солейяру. Там, в кругу родичей из семьи Сельвейг был найден сын Олава Хальвдан Белая Кость, которого единодушно провозгласили новым конунгом.