Золотая Ладья

— Это точно, мылыш. Хотел сковать себе большой двуручный меч, вроде того, что был у Лейва Стража Сечи. Помнишь, как он был тяжел? Не всякий воин мог поднять его даже двумя руками…

— Ты скуешь еще много хороших железных мечей, — обнадежил кузнеца Энунд.

— Да на что мне теперь железо? — рассмеялся тот, показав кривые зубы. — Скоро у нас будет столько золота, что я смогу отлить себе из него золотые доспехи.

— Это золото еще нужно взять, — Энунд пожал плечами.

В последнюю ночь, проведенную в мерянском селении, ему приснился непонятный сон. Он встретил в гардской дубраве Видара Молчаливого — таинственного сына Всеотца, которому было предназначено пережить всех Асов, и его не менее таинственного коня, в седло которого никто никогда не садился. Молодой бог протянул Энунду мешочек с овсом и жестом попросил покормить скакуна, но когда хирдманн приблизился к нему, тот обратился в камень. Туманные предсказания Дага Угрюмого тоже не прибавляли уверенности сыну Торна Белого.

— Боги играют с нами, — сказал на этот счет Бови Скальд. — Они подсунули нам изрядную приманку, которая ослепляет блеском наш взгляд и не дает увидеть расставленные сети. Клянусь темными водами Вимура[60], это все новые проделки неугомонного Локи. Шельмец надумал развеселиться, а Один и Фригг потакают ему, желая поглядеть, чем закончиться дело…

Рано утром Олав Медвежья Лапа велел сниматься со стана. Все воинство, рабы и кривичские ратники вышли за стены тына, в котором ярл оставил менее сотни хирдманнов во главе с Иллуги Вороньим Пером. Братья, которым выпал столь безрадостный жребий, провожали товарищей завистливыми взглядами и про себя кляли Олава последними словами.

— Охраняйте крепость, — невозмутимо сказал им ярл. — Нам еще предстоит сюда вернуться. Кто знает, может, потом мы захотим обосноваться в этих краях?

Иллуги Воронье Перо не ответил ни слова, хотя и без того длинное лицо его вытянулось еще сильнее, а глаза поблекли. Бывалого хирдманна утешало только одно: в братстве Волков Одина все имели равные права на добычу, независимо от участия в боевых схватках.

— Повезло же тебе, Иллуги, — не преминул подтрунить над ним Гудред Ледяной Тролль. — Еще переживешь нас всех.

Воронье Перо посмотрел на него почти ненавидящим взглядом и отвернулся.

Воинов и траллов ярл разделил на три отряда, приказав тащить драконы к реке. Кривичи оказались на головном судне ярла «Змей Волн». Помимо него в речной путь отправлялись «Рука Победы», где главным был Хегни Острие Копья, и «Волк Бури» во главе с Дагом Угрюмым.

Рогдаю впервые довелось волочить на своих плечах столь непомерно тяжелую ношу, которая сгибала его в три погибели. Приходилось прикладывать просто неимоверные усилия, чтобы переставлять ноги, а сзади неслись сердитые окрики здоровил-урман. Плечи и спина горели, словно объятые огнем.

Когда добрались до береговой отмели, Хегни распорядился поставить ладью и спустить ее на воду. У Рогдая появилось возможность на миг распрямить спину и размять кости. Но на него снова закричали, заставляя толкать исполинский струг. Ноги увязли в береговом песке, поясница заныла. Когда нос лодьи взрезал водную синь, все урмане резво забрались в нее по бортам. Мерянин отстал, и если бы не беловласый парень с озорными зелеными глазами, который протянул ему руку, неминуемо свалился бы с крутых боков морского коня.

— Тойво, — назвал себя незнакомец, улыбнувшись Рогдаю, переводившему дух на досках судового настила. Мерянин догадался, что это фин.

Заскрипели снасти, зашевелились ало-белые паруса. Вестовые встали на носу лодий, рулевые — на корме, а большинство хирдманнов сели на весла в середине судов. Плавание началось. Рогдаю случалось всего пару раз бывать на Великой Реке. Он больше слышал о ее могучем течении и тяжелых волнах. Теперь же мерянин мог воочию лицезреть всю красоту этого грозного водного потока, стремящего через бесчисленные земли, покрытые лесами, равнинами и косогорами.

Суда разрезали тяжелую сизую гладь. Они шли ровно под мерный стук весел, поднимавшихся и опускавшихся одновременно. На «Руке Победы» их было по тридцать с каждой стороны — трехсаженевые, вставленные в узкие уключины, над каждой из которых на твердой планке висел черный, желтый или белый щит. Слаженность гребцов поражала. Рогдай перебрался на корму, где было место для слуг и финских стрелков, и разместился на сосновых половицах возле ковшей и ведр для вычерпывания воды.

Он видел, как Хегни Острие Копья орудует широченным кормовым веслом, больше похожим на лопату, прикрепленным ремнем к деревянной колоде снаружи лодьи. Могучий урманин сопел, сузив глаза, но ни на миг не прекращал работы. Траллы старались держаться от него подальше.

А прямо над парусом сновали голодные чайки, рассыпая вокруг себя несносный галдеж. Их становилось все больше и порой они закрывали небо густой россыпью своих белых тел.

— Эй вы! — рявкнул Хегни финам своим скрипучим голосом. — Непутевые охотники на оленей! Подстрелите-ка парочку этих наглых тварей.