Золотая Ладья

На лавках помимо соли, кожи и мехов были выложены самые настоящие восточные драгоценности: зеленый бисер, золотые ожерелья, бляхи с топазами, изумруды. Много было шелковых тканей и шерстяных ковров.

— Здесь должны быть оружейники, — заметил Энунду Агнар, почесывая свою жесткую бороду. — Пошли, поищем.

Раздвоенная Секира согласился с товарищем, и они направились мимо рядов со слюдой, перцем и благовонными маслами, уже порядком оглушенные разноплеменной речью. Продавали здесь и породистых лошадей, и коров, можно было увидеть даже невольников. Но все это Земляная Борода оставлял без внимания, не остановившись даже, чтобы оценить крепленые заморские вина.

— Чтоб проклятый Хресвельг[77] выклевал мне сердце! — невольно выругался кузнец, сплевывая на землю. — Какая жуткая вонь!

Это на пути хирдманнов возникли рыбные лавки, источающие запах несвежего осетра. Не менее сильные ароматы встретили их у загонов с баранами и свиньями. Только через полчаса блужданий Братьям наконец повезло отыскать ряды с настоящим мужским товаром. Первым, что бросилось в глаза Энунду и Агнару, были железные шлемы с заостренным навершием и наносниками, склепанные из пластин. Свисающие с них кольчатые бармицы были такими длинными, что легко доставали до плеч.

— Шлемы варнов, — оскалабился Земляная Борода. — Войско у них, как я слышал, крепкое. Всех южных гардов данью обложило.

Здесь же Волки Одина разглядели кольчуги из квадратных колец с разрезами на подоле, нарукавники, наплечники и круглые деревянные щиты, обтянутые кожей.

— Броня хороша, а вот щиты — дрянь, — Агнар поморщился. — Такой расшибешь с одного удара.

Земляная Борода брезгливо коснулся пальцами легкого выпуклого щита с двумя ременными петлями на внутренней стороне. В середине был маленький умбон, по краям — окантовка из железных заклепок. Кузнец сразу поймал на себе блестящий взгляд человека в длинном зеленом халате, расшитом желтыми цветами и в высокой матерчатой шапке конусовидной формы.

— Я, Али-Касар, людей вижу сразу, — заговорил он по-словенски, маслянисто улыбаясь в длинную, аккуратно подстриженную бородку. Глазки его были мелкими, как у хорька, рот слюнявым, а нос — кривым, точно клюв кречета. Хирдманнов коснулся его непривычно резкий запах, в котором улавливались какие-то прогорклые восточные масла. — За это меня и ценят среди трех морей. Ты — отважный воин. На что тебе такой щит? В твоих руках он — все одно, что игрушка. Это щит для всадника-тархана, одетого в доспех из пластин. Но у меня есть и другой товар. Как раз для тебя!

Торговец положил перед Агнаром секиру с четырехгранным обухом и вытянутым лезвием. И топорище, и поверхности самой секиры имели тонкую вязь орнамента, изображавшую переплетенных зверей и птиц.

— Смотри! — снова улыбнулся Али-Касар. — Отличный аргун[78]. Рубит самые твердые латы. С таким оружием арабские полки обращали в бегство воинства румийцев, франков, и даже железные армии далекого Цина.

Земляная Борода примерился к тяжести секиры, повертел ее в кисти.

— Наши топоры понадежнее будут, — он покачал головой, притронувшись к своему поясу, который оттягивал вес могучей секиры «Хродвальд», Власть Славы. — А этот разлетится после трех добрых ударов.

— Хорошо, — не растерялся торговец. — Отважный воин знает толк в оружии. Тогда ты должен непременно оценить мои клинки. Некоторые из них кованы из харалужной стали[79], лучше которой нет в целом свете!

Агнар и Энунд обратили взор на многочисленные мечи, разложенные в лавке араба. Большинство из них имели ромбическое перекрестье, а в середине и на конце утолщались почти в палец, кто показалось хирдманнам необычным.

— Клинки гибкие, но прочные, — похвалялся Али-Касар. — Песню поют в руках настоящего воина.

— А это что такое? — Энунд с недоумением потянулся к мечу в инкрустированных янтарем ножнах, имевшему странный дугообразных изгиб.

— Сабля, — ответил купец. — Бери смелее. Сама в ладонь ложиться.

— Какой может быть прок от кривого меча? — пожал плечами Энунд.

— Он много удобнее и быстрее, — заверил Али-Касар. — Им и на земле сечься можно, и с коня. Умелый боец с саблей бесценен в бою.

Вытащив клинок из ножен, молодой хирдманн сделал им несколько взмахов.

— Э, — остановил его торговец. — Саблей по-другому надо рубить.

— А ну, покажи! — насел на него Агнар.

— Я не воин, — развел руками Али-Касар.

— Тогда чего зря болтать?

— Подожди! — торговец заморгал. — Отважные воины, горячая кровь. Я покажу, как надо работать саблей. Эй, Кандих! Подойди сюда! — выкликнул он, повернувшись к ближайшей лавке, возле которой укладывал тюки юноша в коротком стеганом кафтане. К его широкому поясу были подвешены железные бляшки, нож и мешочек для трута.

Когда юноша приблизился к Братьям, оказалось, что он совсем не похож на араба. Судя по его имени, он принадлежал к племени варнов. Темные волосы были стянуты в несколько тугих кос, взгляд черных глаз из-под тонких, будто нарисованных бровей казался неуловимым. Лицо имело медный оттенок с выразительными, изящно очерченными линиями носа и губ, разделенными еще мягкими угольно-черными усами.