Золотая лихорадка

– Я еще зайду, – пообещал посетитель и вышел за дверь, оставив в кабинете крепкий запах дорогого одеколона.

После гибели Рашида местная братва недолго оставалась в растерянности. Свято место пусто не бывает, и на «должность» казначея, хранителя «общака», заступил некий Виктор Годунов, оставшийся на некоторое время казначеем без кассы. Но касса постепенно пополнялась, тем более что местные бандиты не отличались особой разборчивостью в выборе средств для ее пополнения, особенно теперь, когда их подмял под себя не любящий сантиментов Фома. Номинально «главой семьи» оставался его бывший соратник Вячеслав Буденный, которому Фома даже поручил когда-то контроль над своим заводом. Но после жестокой ссоры с Фоминым власть все больше ускользала из его покрытых татуировкой рук. И все потому, что Фому он после ссоры не ставил ни в грош, открыто демонстрировал свое к нему пренебрежение. Годунов же, или Удав, как его прозвали за немигающий змеиный взгляд, перед Фомой пресмыкался, причем делал это умно и даже с некоторым достоинством.

Преданные Буденному «кавалеристы» в последнее время все чаще оказывались не у дел. Подспудно назревал бунт. Фома, не терпевший никаких противоречий, да и, кроме того, жутко разозленный весьма профессиональной кражей вагона с золотом, все-таки решил снивелировать ситуацию. Да и старый враг его, засевший на высоком посту в органах, не дремал. Поэтому он и согласился с предложением Буденного провести в последней декаде августа сходку, на которой планировал внести предложение о расширении деятельности группировки. Буденный же, «крестный отец» двух поколений местных преступников, прилагал все усилия для того, чтобы «третье поколение» тоже не вырвалось из-под контроля.

Как говорится, Буденный «в гимназиях не учился», да и «пажеского корпуса» не кончал. Даже в отличие от иных «авторитетов», в тюрьме и на зоне тянул срок от силы лет семь, хотя две посадки по «престижным» статьям и твердый характер позволили ему войти в высший эшелон воровского мира.

Равных ему в регионе не было. Пока не появился Фома. Дело в том, что далекий от политики Буденный действовал так, как и все воры советской формации, и никаких изменений в обществе не признавал. Когда ему, например, предлагали заняться наркотиками, он посылал таких «новаторов» подальше, мол, кому тут эта гадость нужна, у нас же не гнилая Америка. Отказывался он и от намечавшихся связей с коллегами из-за рубежа, не без оснований полагая, что те захотят все подмять под себя. Короче, в своей команде он проповедовал такой патриархальный способ преступной жизни, что вызывал насмешки лидеров соседних «семей», понимавших, что почем в XXI веке. И терпеть не мог Рашида, чья тактика на фоне «бархатной» стратегии Буденного казалась тактикой «выжженной земли». Но Рашид погиб, и сходка, за спиной которой маячил ненавистный, но мощный Фома, избрала на его место Удава с титулом «авторитета».

Получилось так, что одна половина братвы не без оснований считала Годунова редкостным дерьмом, а вторая половина – гением преступного мира.

Виктор Годунов не был слишком жесток, маниями не страдал, он лишь всеми доступными ему способами удовлетворял свои желания и, если хотел что-то получить – получал, даже если для этого приходилось идти по трупам. Единственное, что он уважал, – так это силу. Депутат Госдумы Константин Валентинович Фомин, по его мнению, такой силой обладал.

После того, как Удав искалечил Рыжего, на мозоли ему никто не наступал. Дело было так. Во время пьянки у Буденного некий Рыжий, квартирный вор, только что вернувшийся из мест не столь отдаленных, начал распространяться о том, как «приворожил» известную всему воровскому бомонду шлюшку. До этого захаживал к упомянутой дамочке и Удав, в то время не имевший постоянной пассии. Так вот, по мнению этой шлюшки, Удав проигрывал на поприще «постельной борьбы», и дурак Рыжий не преминул об этом растрезвонить всему воровскому бомонду. Годунов промолчал тогда, да и в пьяном угаре никто особого внимания на «откровения» Рыжего не обратил. Но спустя неделю «форд», в котором тот решил покатать ту самую шлюшку, невзначай взорвался – кто-то закоротил на бензобак провода от лампочки поворота. Девушка погибла, а Рыжий обгорел до неузнаваемости, хотя и остался жив. «Работа» была проведена ювелирно, ни один след в сторону Удава не вел, но вся братва была уверена, что это – его рук дело...