Золотая лихорадка

Намочив полотенце в тазу, который стоял у изголовья, он протёр каждую морщинку на лице, потом распахнул ворот спального кимоно и отёр пот на шее и под мышками. Прополоскав полотенце и снова отжав его, он протёр ноги и завернул подол — прошёлся влажной тканью по икрам, испещерённым глубокими морщинами, похожими на прожилки листа, под коленями, на бёдрах, потом снял и отложил в сторону бумажный подгузник, пошёл к комоду, достал из ящика новый подгузник, свежий халат. Когда он стал оттирать особенно запачканные участки кожи, старуха открыла глаза. Подросток отдёрнул руку:

— Тебе неприятно?

Она медленно опустила веки и снова подняла.

— Спину протереть?

Она снова моргнула.

— Значит, протрём спину. А сейчас переоденемся. — Он подсунул под неё руку, приобнял, перевернул на бок и ловко облачил в халат.

Заметив, что трое катаются по полу в припадке смеха, подросток брезгливо сморщил брови, его передёрнуло, словно при виде каких-то диковинных и омерзительных тварей: что смешного в том, что он ухаживает за своей больной матерью?

— Чего смешного? — словно силясь понять, в чём дело, он переспросил: — Чего смеётесь?

Но вместо ответа, трое только покатывались. Казалось, что их одолела икота, которую ничем не остановить.

Подросток поднялся на ноги и, взяв Киёси за воротник, дал ему в лицо кулаком.

— Идиот! Мама болеет — значит, надо ухаживать, это же ясно. И ничего смешного. Понял, ты?!

Подросток погладил по волосам закрывшего лицо руками и скрючившегося на полу Киёси. Обернувшись к Рэйдзи, который изо всех сил отряхивал что-то со своих ног, он почувствовал, что туман в голове рассеивается. А Рэйдзи видел перед собой несметные полчища муравьёв. Они ползли от носков ног к икрам, потом по ляжкам к заду, оттуда на лицо и на голову до самой макушки. Когда он весь почернеет от этих муравьёв, то будет орать: «Помогите!» Иногда он ощипывает свою футболку — в пятнах пота ему мерещится то тарантул, то кобра. Расширенные ужасом глаза, изо рта выходит только какое-то «с-с-с…» да слюна течёт, всё тело сведено в судороге… Несмотря на гогот Такуя и Киёси, подростка всё это напугало. Поднеся ко рту Рэйдзи кокаин, он сунул ему в нос соломинку и рявкнул:

— На, нюхни!

Рэйдзи втянул в себя кокаин, и через несколько секунд его тело обмякло.

После того как Рэйдзи познакомился с подростком, его доза кокаина резко пошла вверх. Прошлой осенью Такуя и Киёси, которых подросток немного знал, привели его в игровой центр в квартале Исэдзаки. У Рэйдзи поначалу подросток не вызвал никакого интереса — просто прилежный школьник из обеспеченной семьи… Когда вчетвером они пошли есть гамбургеры и завязался разговор, стало ясно, что режущая слух вежливость речи — не естественное следствие хорошего воспитания, а подобие глазури, которой срочно замазывают трещины на керамике, чтобы изделие не развалилось, и что под глазурью, в глубине, разбитое сердце. Трещины распространяют радиоволны, и сигнал трансформируется в цепочку проступков. Когда Рэйдзи как ни в чём не бывало попросил у подростка тысячу иен, тот без малейшего колебания подал бумажку, и Рэйдзи принял её так, как принял бы сдачу в универсаме. Узнав от Киёси, что отец подростка — управляющий в «Вегасе», Рэйдзи едва не воскликнул: «Бинго!» — такую крупную рыбу упустить было нельзя. Через три дня он позвал всех троих в караоке и в тот же вечер пригласил к себе домой, приготовив заранее наживку — полграмма кокаина. На первый раз он дал каждому из троих по две сотых грамма, а себе — три сотых, и все сумели с успехом проторчать на этом часа три. Со второго раза за кокаин уже платил подросток, это не составило ни малейшей проблемы. Как показалось Рэйдзи, он отдавал тридцать тысяч иен за грамм с теми же ощущениями, с какими другие пробивают очередную дырочку в карте, чтобы позвонить из уличного автомата.

— Как насчёт уговора? — Несмотря на внезапность вопроса, голос был приторный и какой-то похотливый. — Мы своё обещание сдержали…

— Сколько? — холодно осведомился подросток.

— Им, думаю, будет достаточно по сто тысяч на брата. Ну а я уже отбыл в колонии, мне двести тысяч.

— Согласны? — Подросток метнул взгляд на Такуя и на разбитый нос Киёси, потом снова встретился глазами с Рэйдзи.

Тот нарочито раскинул руки в стороны и приобнял подростка за плечи. Подросток отшвырнул его от себя и распахнул окно. Снизу на него смотрела женщина, жертва изнасилования. Он решил приглядеться получше, но к нему вдруг потянулись её руки, и длинные ногти зазмеились в ночи, добираясь до самого окна, чтобы схватить подростка. Он издал мучительный вопль и захлопнул окно.