Золотая лихорадка

Я напряглась. Патриархальная комнатка, где пахло холостяцким жильем и немного нафталином, сразу показалась мне зловещей. Именно здесь разворачивались события, которые, быть может, являются ключевыми к тому, что происходило, происходит и, возможно, будет происходить с нами. Впрочем, я не успела сосредоточиться на этих мыслях своих, потому что послышались шаги, и вошел тот, кого мы ждали. Хозяин дома. Сразу он нас не заметил, покашливая, принялся снимать обувь. Аня сидела выпрямившись и молчала, как окаменевшая, мне же стало неловко, что немолодой человек, к тому же хозяин, разувается, а мы вошли прямо так, в туфлях, и расселись, как у себя дома.

Впрочем, неловкость моя не была долгой. Егерь вошел в комнату и только тут обнаружил, что у него две гостьи. Он всплеснул руками и проговорил:

— Боже, какая встреча! Ну как же я мог ошибиться! Я уже и подумал, когда шел к дому, что меня ждет приятная неожиданность. Ну еще бы! Женская ножка не так часто ступает на дорожку, ведущую к моему скромному уединенному обиталищу, а вы, вы там наследили знатно! — Он погрозил Ане узловатым пальцем, а потом его взгляд перекинулся на меня, и у меня отчего-то перехватило дыхание. Егерь смотрел на меня умными, ясными, насмешливыми темными глазами, его большой рот улыбался, и я не могла не узнать его. Хозяин ухмыльнулся и сказал:

— Недаром говорила моя тетушка Рива: сиди за завтраком спокойно, не ерзай, под, не роняй вилки, а то бабы придут. Вы, конечно, не бабы, но ведь и я не под, верно?

Егерем оказался не кто иной, как мой недавний беспокойный попутчик Сема Моисеенко.

12

—»— Егерь, ты опять со своими шуточками, — сказала Аня. — А ведь мне совсем, совсем не смешно.

— Да мне уже пятьдесят лет не смешно, Анечка, а я все-таки стараюсь, — отозвался Сема. — Клюю, клюю помаленьку, а все жив. Как говорил ребе Менахем с Молдаванки: «Посмотрите на воробью, которое само добывает себе пище! И таки из неплохого источника!» Ну, с чем пожаловали? Особенно вы, Маша. Аню-то я давно знаю, несколько годков уже. А вот вы, прямо скажем, удивили.

— Егерь, — проговорила Аня, — Колю убили.

Моисеенко как будто и не удивился. Он поднял на нас свои умные глаза, и только сейчас я увидела, какие у него тяжелые набрякшие веки, какая глубокая морщина залегла на переносице, как непросто сомкнулись серые губы, верхняя тонкая и нижняя чуть выпяченная, потолще. Сема сказал, как будто ничуть и не удивившись:

— Вот, значит, как. Не везет нам. Сначала Родик пропал, теперь вот Коля погиб. Убили? Как?

Аня хотела говорить, но в горле ее разорвался сухой комок, придавив первые готовые вырваться слова. Она застыла, да так и сидела, как до того в ожидании Егеря — прямая, натянутая, как струна, с сухими глазами и адом в глазах. Я поняла, что говорить придется преимущественно мне. Впрочем, это устраивало меня как нельзя больше. Я промолвила:

— Вы позволите называть вас, как в электричке?

— Да за ради бога! Можете и дальше называть меня Семой. Да хоть Гиви или Анзором, только к делу! — На этот раз Егерь был абсолютно серьезен, только в глубине глаз плясало что-то отдаленно напоминающее сарказм.

— Хорошо, — сказала я. — Словом, Сема, я имею прямое отношение к этим событиям. Родион — это мой босс, он вызвал меня сюда через Аню. Я приехала уже после того, как он исчез, впрочем, это оговаривалось сразу же в телефонном разговоре.

— Вот как.

— Да. Мне сказали, что в вашем доме были обнаружены следы борьбы, лужа крови на полу, а в ней — трубка Родиона и прядь его волос, которую, верно, вырвали в борьбе.

— Все это так, милая моя, но сначала расскажите мне, что там произошло с Колей!

— С Колей… — Я проглотила подкативший комок. — Колю убили вчера ночью в офисе фирмы «Суффикс», принадлежащей Злову Борису Сергеевичу.

Брови Семы Моисеенко сомкнулись на переносице, и сейчас он меньше всего был похож на того веселого попутчика, который травил анекдоты и смешно ужасался словам соседствующей с нами старушки-ксенофобки.

— Злова? — повторил он. — Это… да, это вредно для здоровья.

Я наскоро изложила ему события вчерашней ночи и заметила, что ситуация столь запутанна и неопределенна, что грозит повлечь за собой все, что угодно.

— У нас могут быть еще проблемы, — закончила я.

Сема Моисеенко смотрел на меня. Потом повернулся ко мне вполоборота и сказал:

— Деточка, все сказанное вами воссоздает у меня в памяти историю, которую рассказала мне тетушка Рива. С ней вы, кажется, знакомы понаслышке, я вам про нее в поезде немало порассказал. Так вот, как-то раз тетушке с домашними нужно было ехать в Симферополь. Подходит проводник и спрашивает билеты. Тетушка смотрит на него, как на полоумного, проводник повторяет:

«Ваши билеты».

«Мы их потеряли».

«В таком случае у вас будут проблемы», — злобно сипит проводник.

«Ша, люди, вы таки только послушайте, шо он говорит! Мы потеряли билеты, на вокзале у нас украли вещи, Мойша отстал от поезда, и вообще мы едем не в ту сторону. И он таки говорит, что у нас будут проблемы!»