Золотая лихорадка

— Допустим, что фамилия этого человека действительно была Ключников. Для краткости будем звать его Ключом. Так вот, Ключ обратился ко мне с просьбой расследовать одно запутанное дело, за которое отказывались браться и менты, и криминалитет. А если уж Ключ был вор в законе, то он имел к нему самое прямое отношение, к криминальному-то миру. Дело осложнялось тем, что разворачивалось на Украине, где у меня, мягко говоря, не такие сильные связи и каналы информации, как в России, и в Москве особенно. Разговор шел о так называемой «черной археологии», процветавшей в Крыму и в прочем Причерноморье. Нет смысла объяснять, что это такое: тебе, конечно, подробно объяснили, да ты и сама навела уже справки. Ключ обратился ко мне не случайно. Я уже некоторое время наводил справки о так называемых «черных археологах», потому что у меня появились подозрения относительно моего старого друга Коли Кудрявцева. Как оказалось позже, они подтвердились.

— Почему же Ключ обратился к вам? Если он был смотрящим по здешним местам, то у него были полномочия — ого-го-го! Не то что у вас, залетного детектива из России.

— Потому что он уже пара месяцев, как отошел от дел, и именно из-за того, что вмешался в раздел археологического пирога. Тут были небольшие разборки, сменились хозяева местных археологических Клондайков, а для свежей поросли старые… гм… кадры, как известно, не указ. К числу тех, кому сам черт не брат, а Ключ не указ, относились и нарецкие царьки — Злов и Артист, он же Козлов.

— Царствие ему небесное, — шепотом сказал Сема Моисеенко, но я услышала. Впрочем, от комментария воздержалась.

— Ты только не думай, Мария, что вор в законе, заботящийся о произведениях искусства, — это только в кино, вроде Барона в «Бандитском Петербурге», который с риском для жизни сберег картину Рембрандта, выкраденную из Эрмитажа. Тут таких картин Рембрандта, только в ископаемом эквиваленте, море разливанное.

— Не в буквальном смысле, конечно, картин, а вещей, сопоставимых с ними по ценности, — сказал Сема Моисеенко, нюхая табак.

Так вот, Мария, Ключ хотел создать специальное учреждение, которое надзирало бы за национальным достоянием, хранящимся вот в этой земле. Но для этого нужно было пробить соответствующее постановление через Николаевское законодательное собрание. Представляешь: человек, всю жизнь враждовавший с законом, намеревается пробивать — в законном порядке — постановление о создании структуры, которая получила бы лицензию на охрану всех археологических памятников в Николаевской области! Ключников готов был сам финансировать эту структуру, лишь бы она работала бесперебойно и честно. Нет, он вовсе не альтруист, просто считал, что потрошить могилы бесчестно. А ведь все основные ценности, Мария, достаются именно из захоронений древних.

Я бросила взгляд на серьезного босса, потом на безмятежного Моисеенко, который нюхал табак с таким видом, словно это его совершенно не касалось. Родион Потапович между тем продолжал:

— У Ключникова были действительно огромные средства, часть которых он хотел употребить именно на это святое дело. Я взялся ему помочь. Он знал, что я занялся «черными археологами», он даже назвал мне имя Кудрявцева, которое фигурировало в моих разысканиях. Информированность удивительная. Но для того, чтобы обосновать необходимость создания подобной охранной структуры, чтобы дать ей эксклюзивную гослицензию на охрану памятников — представляешь, сколько может стоить подобная лицензия?! — нужно было доказать. Доказать, что идет разворовывание и осквернение памятников старины. Это знает каждый, об этом рассказывает каждый, но шепотом на кухне. А нужно было сказать об этом во всеуслышание, привести доказательства того, что порочная практика существует, что она огромна и повсеместна, что «черные» хорошо организованы и оснащены, что их консультируют настоящие ученые-историки, которым из-за их нищенской зарплаты ничего не остается, кроме как идти в подпаски к бандитам. Но ты даже не представляешь, Мария, насколько это сложно, если учесть, что во главе «черных» стоят влиятельные чиновники, милицейские чины, даже из судебных органов и прокуратуры некоторые в доле! Ведь это необычайно прибыльно. Так вот, я занялся этой утопией. Да, сначала это показалось мне утопией, тем более что расследование носило сезонный характер и результат могло дать преимущественно в теплый период года. Но потом я вошел в тонус расследования, держал его в голове непрерывно, даже несмотря на то, что параллельно вел другие — в Москве. Правда, те преимущественно взяла на себя ты.

— То-то я выгребала целые кипы счетов за ваши разговоры с Киевом, Николаевом, Одессой, да и мало ли!.. — махнула я рукой.